– Ниже! – брови сомкнулись на переносице, а тон теперь был жёстче. К другому он не привык. В этом мире не бывает счастливых концов, он – не принц из розовых мечтаний и снов. Аргус бессердечен, как и любой высший светлый или тёмный. Такова плата. Плата за безграничную силу.
– Ещё ниже! – архангел надавил сильнее. Скрепя зубами, девушка зажмурила глаза, пытаясь не представлять, что будет дальше. Колени пали на пол, раздираясь в кровь. Но мужчина понимал: она должна. Просто потому, что сегодня она – игрушка, которую он выбросит за порог, как только та надоест.
Ногти вцепились в лёгкие штаны, но кожа архангела едва ли напоминала человеческую. От усилий Рене он даже улыбнулся, представляя, как она будет протестовать дальше.
Он не пощадит.
Вместо этого, Аргус опустил штаны, обнажая то, чего Рене так боялась. В её отстранённом, едва ли отдававшим чем-то живым взгляде читалось только одно – страх. Она смотрела на архангела – и только. Глаза не опускались ниже, в них уже давно виднелись слёзы, к которым светлый был равнодушен.
Она не хотела признавать, не хотела верить, что он возбуждён. Из-за неё. И ей придётся…
Одно движение.
Рене не заметила, как рот раскрылся сам собой. Она охнула, дрожа хотела потянуться к нему с мольбой помиловать, но архангелы не знают, что такое «снисходительность».
Рвотный рефлекс. Он вошёл в её рот так быстро, что она слёзы брызнули сами собой. Горло саднило, для воздуха не хватало места. Девушка не знала… Нет, она не понимала, как оказалась здесь и сейчас, когда едва знакомый ей мужчина запрокидывал голову и насаживал её на себя.
Удовольствие?
Нет.
Его движения заглушали все её стоны, крикнуть ей бы не удалось, затылок начинал болеть. Всё казалось тщетным, она больше не напоминала себе нежную принцессу из сказки – только рабыню, невольницу, игрушку, которую могут заставить делать всё, что угодно.
Рене наблюдала за тем, как архангел смотрит на неё сквозь пелену желания. Убеждения о светлых разбивались будто стекло. Собрать их вновь она бы не смогла никогда. Сквозь слёзы и боль, она чувствовала ритмичные движения, но не понимала, почему его лицо озарилось жаждой. Вместо одухотворённости, с какой светлых изображали на портретах, он пропитался запретной страстью. Чёрной, как сама его душа, если таковую он имел. В похотливых глазах, казалось, читался животный инстинкт. Он угадывался и в возбуждении, от которого Рене могла вырвать, но хватка на затылке была настолько крепкой, что вырваться она не могла.
Вскоре, пытка закончилась. Но, как только, девушка попыталась подняться, руки оковами сомкнулись на талии. Её подхватили, закружили в воздухе и тут же дали понять – её одежда исчезла.
Куда – она не знала.
Со страхом появился и стыд. Стыд перед светлым, которого она боготворила, была готова пойти за ним и верить.
Верить в бесконечную ложь и беспощадные помыслы. В них не было ничего. Ничего, кроме похоти и жестокости, с какой он снова схватил её хрупкое тело.
В его руках она напоминала лёгкое пёрышко крохотной птицы. Но радость полёта прошла. Её поймали в капкан. Холодная рука скользнула меж ног, заставляя сильнее закусить губу и молить своих богов о свободе.
Любой. Большой или малой. Только бы оказаться отсюда как можно дальше.
Боль от того, как архангел резко вошёл в неё, пронзила всё тело. Она проникала в каждый уголок её тела с каждым новым толчком, заставляя дрожать. Рене с жалостью во взгляде посмотрела на Аргуса.
Он получал удовольствие. Бездушное, волчье удовольствие, от которого, казалось, должны были защитить его сами небеса. Ритмичные толчки продолжались – Рене даже не пыталась сосчитать. Когда она попыталась вскрикнуть, нарушить тишину в которой оказались только два покрытых потом, разгорячённых от совершенно разных чувств тела, резкий поцелуй прервал любые попытки. Он впивался в её губы с животной страстью и желанием, от которого хотелось скрыться, убраться как можно дальше, в самые дальние уголки души.
Аргус нашёл бы её и там. Ледяные крики, казалось, иногда даже забавляли архангела. Он смеялся. Смеялся, как в мире Рене смеются дьяволы, когда пытаются одурачить людей.
Смирение.