Адам Смит не доверял ни одной форме казуистики или софистики и тем ловким и ложным обоснованиям, которые хитроумная, но пустая игра слов может подвести под любые пороки и недостойные дела. Смит писал, что человек, который учит казуистике (юрист, эксперт по связям с общественностью* лоббист, стратег и имиджмейкер политических кампаний) — это всегда человек крайне ненадежный, который серьезно и по доброй воле стремится обмануть других, но в то же самое время хочет польстить себе, что он действительно говорит истину.
Смита не впечатляло большинство философов. И особенно его не впечатляли такие, о которых он высказался в одном из комментариев, перефразируя Цицерона: «Наверное, нет такой бессмыслицы… которую когда-либо не утверждал кто-нибудь из философов». «Философы, — писал Смит, — склонны лелеять с особой нежностью странное пристрастие рассматривать со всех возможных сторон минимальное количество принципов, как будто именно это наилучшим образом демонстрирует искушенность и изощренность их ума». (Он приводил в пример Эпикура, но… буду ли я неправ, если скажу, что едва ли он сам мог удержаться от такого подхода к делу?) По мнению Смита, в философии было что-то тщеславное: «Люди любят парадоксы, и еще больше любят создавать видимость понимания того, что превосходит понимание обычных людей». Многие высказывания Смита можно назвать чуждыми и даже враждебными философской точке зрения: «Философские обоснования… хотя они зачастую могут привести в замешательство и усложнить понимание, но все же не способны разрушить ту необходимую связь, которую Природа установила между причинами и следствиями». Хотя порой Смит сомневался в однозначности разума: «Абсурдно и непостижимо представление, что понимание и различение верного и ошибочного могут быть изначально порождены одним лишь чистым разумом».
Адам Смит замыслил и во многом претворил в жизнь монументальный проект по улучшению каждого аспекта человеческого существования. Скептицизм мало кто посчитал бы набором строительных инструментов. Возможно, единственным философом, пытавшимся создать нечто хорошее с помощью скептицизма, был Сократ — если вы считаете философию Платона достаточно хорошей. Адам Смит считал: «Сочинения Платона… столь одухотворены его верой и любовью к человечеству». Но в «Богатстве народов» нет ничего, подобного абсурду Океании, Утопии или того же «Государства», в котором говорилось, что «гимны богам и восхваления великих людей — единственная поэзия, которая может быть признана в нашем Государстве» (Книга 10). И хотя Адам Смит был скептиком, в «Богатстве народов» и «Теории нравственных чувств» нет и тени того пессимизма, которым отмечены античные скептики — такие, как Пиррон из Элиды, Аркесилай, или Энесидем (которые возможно и были пессимистами только потому, что верно предполагали — никто не потрудится сохранить их работы или как следует запомнить их имена).
Скептицизм был просто способом Адама Смита не озадачиваться рассмотрением тех вещей, которые нельзя увидеть. Он видел, что людям свойственны симпатия, воображение и желание преуспевать в жизни. И видел, что всевозможные разновидности того, что он называл «спекулятивные системы» преграждали людям добрый путь. По отношению к этим спекулятивным системам Смит всегда применял свой скептический инструментарий и всегда был готов предоставить слишком дальнозорким провидческим схемам и страдающим чрезмерной точностью учебникам жизни целебные очки здравого смысла. Он выпустил весь воздух из напыщенной философии одним остро отточенным словом, подобрав синоним для понятия «метафизика»: он назвал ее «пневматика», наука о воздухе. Смит писал:
«Спекулятивные системы во все времена принимались людьми слишком поверхностными, далекими от настоящего понимания, и никогда не определяли суждения людей трезвых и здравомыслящих, особенно в вопросах их конкретных личных интересов. Софистика редко имела влияние на мнения мыслящих людей, кроме частных вопросов философии и чисто умозрительных рассуждений; и только в этих вопросах всерьез принималась во внимание».
Так что — заботьтесь о своих делах, а спекулятивные философы, утописты, политики и экономисты позаботятся о себе сами.
Приложение
ФИЛОСОФСКИЙ СЛОВАРЬ АДАМА СМИТА
Любое рассуждение о работах Адама Смита неизбежно оставляет еще очень много необдуманных мыслей. В этой маленькой книге нет места для всех, и даже для многих из его изречений, афоризмов, эпиграмм, озарений, наблюдений, максим, аксиом, здравых мыслей и просто интересных личных мнений. Вольтер, который во многом вдохновлял Смита, собрал свои краткие поучительные заметки в одну книгу, названную им «Философский словарь». Когда издатели Вольтера, уже после его смерти, готовили к публикации полное собрание его сочинений, они обнаружили целую груду всевозможных литературных «излишков» — памфлеты, речи, небольшие эссе, заметки и так далее. Они позаимствовали заголовок Вольтера, и упаковали все это в «Словарь», создав композицию, которую едва ли можно было назвать словарем, и которая была философской разве что в самом широком смысле. Я решил еще раз позаимствовать вольтеровскую идею и смешать разнородные интеллектуальные ингредиенты из коллекции Адама Смита в хороший коктейль — бодрящий и питательный для ума.