Жанна посмотрела на него с надеждой. Бладхаунд покачал головой:
— Это ничего не значит. Пойдемте.
Знакомые коридоры, гулкие и темные. Лестница. Подвальный этаж тоже встретил их темнотой. Жанна ахнула.
Бладхаунд достал фонарик. Свет выхватил из темноты двери и стены. Бладхаунд осторожно двинулся к тому месту, где в прошлый раз нашел Жанну и роботов.
Решетка была на месте, дверь — открыта настежь. Замка в петле не было. Бладхаунд вошел внутрь. Мелькнула мысль, что это ловушка, что он входит в клетку, как мышь в мышеловку.
— Подождите здесь, — велел он Жанне. Медленно обошел все крошечные комнатки. Везде было пусто. Некоторые служили складом для мебели, в одной — накрытое пленкой оборудование. В последней каморке друг на друге лежало несколько тел японской марки Adam3f. Без одежды, с раскрытыми черепами, чехлы от нейрокристаллов составлены рядом и щедро присыпаны пылью.
— Жанна! — позвал Бладхаунд. Девушка подошла и замерла на пороге.
— Как же так… — пробормотала она. Подошла, хотела коснуться верхнего тела, но Бладхаунд не позволил.
— Не стоит ничего здесь трогать, — сказал он.
— Можно я… похожу здесь? — спросила она.
— У вас пять минут. Только не забирайте ничего на память.
Жанна вышла. Бладхаунд вернулся к решетке и внимательно осмотрел. Внутри все выглядело так, словно помещения были заброшены несколько лет назад. Пожитки роботов были, по всей видимости, аккуратно собраны и уничтожены, а нейрокристаллы — спрятаны. Пол присыпан пылью ровно, словно сюда никто не заходил очень давно. Только его следы и следы Жанны.
— Они вынесли холсты Ро, — сказала подошедшая Жанна. Она плакала. — И Ванины учебники. И вообще все. Бутылку только нашла, с отбитым горлышком…
Бладхаунд выждал, давая ей время прийти в себя.
— Вы что-то еще хотели посмотреть?
Она покачала головой.
— Пойдемте. Отвезу вас домой.
Взгляд у Маши был усталый, под глазами залегли тени под цвет сине-серой формы.
— Что будешь? — спросил Бладхаунд, придвигая к ней меню.
— Ты всегда так любезен, когда тебе что-то нужно, — пробурчала она, откинувшись на спинку стула. — Давай кофе, с коньяком, и поедем. Устала как собака…
— Меня интересует «Brain Quality».
— Ничего еще неизвестно, — быстро сказала Маша. — Предполагаем поджог. Это мог сделать кто угодно. А что у тебя за интерес?
Объяснение было наготове:
— Я имел дело с Бражниковым. Дошли слухи, что истории тех кристаллов, что я покупал у него, не слишком чисты.
Маша фыркнула:
— Они грязнее общественного туалета. Там много всего всплыло. У кабинета Бражникова нашли карту памяти. Работает там один робот с электронными мозгами. На карте куча дерьма. Одиноких психов просто мочили ради кристаллов. Ну и понятно наши умники, не долго думая, выдвинули версию — Бражников, чтобы скрыть следы, поджог собственную клинику…
Маша замолчала и отхлебнула кофе. Поморщилась:
— Очень крепкий коньяк. Так вот, все бы ничего, но если дать себе труд подумать — то версия тухлая. Он не мог поджечь клинику, потому что у него есть алиби. Кроме того, он не похож на идиота. А получается, что он разбирает робота, чтобы подчистить ему память, и тут же меняет планы и совершает поджог, прекрасно зная, что пожар привлечет внимание полиции.
— Не Бражников.
— Угу, — Маша добавила в кофе сахара, покрутила головой, разминая шею, и продолжила:
— В общем, Бражников проходит по другому делу и смылся. Стали искать дальше, кому это выгодно. Нашли крайнего.
— Кого?
— Да есть такой, Вениамин Кривцов. Вроде как ученый. Последнее время работал на Бражникова. Но есть подозрение, что он и раньше на него работал, только не в клинике. Один кристалл для Бражникова он точно делал — у Бражникова в сейфе нашли, Кривцову показали, тот сам признал, что его работа. В ночь поджога он трындел по телефону, а потом спал у себя дома — свидетелей тому нет. Словом, готовый подозреваемый.
— Мотив?
Маша пожала плечами.
— Да сколько угодно. Деньги, к примеру. Счета Кривцова проверили — там пусто, как в головах у наших умников. Бражников загонял кристаллы, а Кривцов имел с них дырку от бублика. К тому же тогда и карта памяти на столе выглядит логично.
— В этой версии масса дыр.
Маша усмехнулась.
— Конечно. Я ж говорю тебе, наверняка ничего не известно. Дальше начинаются домыслы. Информация о делах Бражникова уже в Сети. Сертификаты у нас в последнее время вошли в моду, и людей всерьез волнует, что из-за нейрокристалла могут убить. Кое-кто уже заявил в открытом доступе, что тот, кто совершил поджог, сделал благое дело, прикрыв деятельность Бражникова. А еще некоторые вспомнили, что Бражников начинал при активной поддержке оттуда, — Маша ткнула пальцем в потолок.
— Боятся бунта?
— Именно. Кривцов, конечно, не Разумовский — труба пониже, дым пожиже. Но вдохновить оппозицию на подвиги вполне может — тем более, что им все равно, кем прикрываться. Поэтому кое-кто хочет свалить на Кривцова этот поджог, а потом показательно посадить. Глотки не заткнешь, но это дело такое — покричат и перестанут.
Бладхаунд смотрел, как она ложечкой собирает со стенок чашки остатки кофе. Подозвал официантку, расплатился.
— Скажи мне, — сказал он, усадив Машу в машину, — что положено делать, если вдруг во время расследования возникнет нейрокристалл в теле? А точнее, носитель нейрокристалла естественного происхождения.
Маша подняла брови.
— Термин «носитель нейрокристалла» упразднен больше пяти лет назад.
— И все-таки?
Она пожала плечами.
— Это зависит от многого. Экстракция личности запрещена, следовательно, нейрокристалл изымается и отправляется на экспертизу, а память внимательно анализируется. Понимаешь, такого субъекта, как носитель кристалла, не существует, поэтому и лицом, совершившим преступление, он быть не может. Это состав преступления и вещественное доказательство в одном флаконе. Поэтому появление подобного объекта — это отдельное дело, подлежащее расследованию. А почему ты спрашиваешь?
— Я хочу понять, что будет с таким носителем, если он совершит преступление.
— Разберут, проанализируют память чтобы выявить сообщников. Возбудят дело об экстракции и будут искать виновника. Если не найдут — закроют оба дела. Если найдут — посадят за экстракцию, да еще добавят за совершенное носителем.
— Кристалл уничтожат?
— Самое смешное, что нет. Носитель — робот — не считается по нашим законам человеком. Это вещь, и обойдутся с ним как с вещью. Подержат до суда и вернут владельцу. Что ты киваешь? У меня такое ощущение, что тебе что-то известно.
— Не наверняка.
— Предположи.
— Разумовский.
— Что?
— Клинику Бражникова поджег Разумовский.
— Тот самый?
— Да.
Маша долго смотрела на него, потом сказала:
— Ищейка, ты знаешь, о чем говоришь. Ты меня тогда очень выручил с Савицким, и теперь тебе вроде как нет резона шутить… Но откуда ты знаешь?
— Я не выдаю свои источники, — сказал Бладхаунд. — Я дал тебе версию. Проверяйте, у вас больше возможностей, чем у меня.
— Ты никогда ничего не делаешь просто так, — глаза Маши сузились.
— Кристалл, — сказал Бладхаунд. — Мне нужен кристалл. И огласка.
— Если ты прав, — усмехнулась Маша, — огласка будет.
Маша жила на самой окраине города. При подъезде к кольцевой начались пробки.
— Там авария, — сказала Маша, выглянув в окно. — Похоже, мы надолго застряли.
Она оказалась права. Бладхаунд оценил положение — со всех сторон плотно стоят. Деваться некуда.
Стрелка подбиралась к половине второго. Еще есть шанс успеть к Стогову. Правда, небольшой.
Когда Бладхаунд остановился перед Машиным подъездом, она крепко спала. Он разбудил ее.
— Держи меня в курсе, — попросил он.
Маша кивнула, зевнула, прикрывая рот ладонью, и скрылась за дверью.
Бладхаунд запросил у навигатора адрес Стогова.