Очень быстро. Всё случилось настолько быстро, что у Бэкхёна дух захватило. А в скользкой трубке он опознал вырванную трахею.
Штурмовик покачнулся и завалился назад.
Чонин резко мотнул головой, велев Бэкхёну двигать вперёд по коридору, сам же отступил к телу, вытер ладонь о комбинезон штурмовика и поднял секиру, взвесил в руках и с сожалением бросил на пол.
― Ты чего?
― Тяжёлая слишком. Двигай уже.
― Тебе не кажется, что это глупо ― шастать по вражеской территории без оружия?
― Мы с оружием.
― У меня только пара пистолетов, которые вряд ли сделают погоду.
― У нас есть это. ― Чонин большим пальцем ткнул себя в грудь. ― Пошли.
― Нам нужно оружие! ― гнул свою линию Бэкхён.
― Оружие ― это я. Ему вон хватило за глаза. ― Чонин бесцеремонно ухватил Бэкхёна за шиворот и поволок за собой вместе с заложником. За поворотом их ждали стрелки за переносными щитами.
― Зашибись! ― только и успел прошипеть Бэкхён, после чего рухнул на пол по милости Чонина, а их заложник задёргался от частых попаданий под музыку выстрелов.
― Ладно, играем по-взрослому… ― пробормотал Чонин, сдвинул левый рукав комбинезона и снял с запястья пластиковую палочку.
― Ой, мать моя… ― обречённо выдохнул Бэкхён, шустро уткнулся носом в пол и накрыл голову руками, простонав напоследок: ― Ненавижу боевые выходы…
Сухой щелчок сказал ему о том, что поздно пить боржоми, ибо почки отвалились, то есть, Чонин активировал электронную гранату, и сейчас случится апокалипсис локального масштаба.
Ну что за псих?! Или все Крестоносцы такие? Все нормальные люди старались не иметь никаких дел с электронными гранатами, ведь экспериментальное же оружие, и они оказались на практике довольно опасными ― могли активироваться и взорваться сами ни с того ни с сего. У Чонина же на руке целая “кассета” этого добра, а он спокоен, как удав.
Рвануло знатно. Сверху на них сыпалась какая-то дрянь вместе с кровью и ошмётками плоти, в ушах звенели полчища несуществующих москитов, фантомное ощущение влипших в затылок глаз тоже не радовало, а ещё из носа текла кровь. Последствия взрыва электронных гранат трудно было отнести к сказочным.
― Сволочь, ― с чувством сообщил Чонину Бэкхён, но собственного голоса так и не услышал. Минут семь можно даже не пытаться пользоваться ушами.
Чонин резко хлопнул его по плечу и что-то показал на пальцах. Бэкхён ничего не понял и помотал головой. Чонин опять врезал ему ладонью по плечу и повторил пантомиму, которую Бэкхён опять не понял, после чего они шустро понеслись вперёд по коридору. То есть, понёсся Чонин, а Бэкхён волочился следом, как коза на верёвке, и пытался сообразить, чего от него вообще хотят. Заодно он вспомнил, что выход был в другой стороне, и Чонина явно понесло куда-то не туда.
― У меня клаустрофобия! Мне нужно выйти отсюда! Мне нужен воздух! ― забуянил Бэкхён через несколько минут, когда слух вернулся в норму. ― И как же заложник?
― Он умер, ― отозвался на ходу Чонин, не потрудившись ни оглянуться, ни сменить маршрут. И произнёс это так, словно рассуждал о вечернем меню в ОСО.
― Да уж я заметил, что умер. Но заложник…
― Заложники кончились. Этот был последним. Остальные умерли по дороге. Так получилось.
Бэкхён глубокомысленно помолчал. Глубокомысленно ― на первый взгляд, потому что у него в голове ни одной мысли не осталось. Там вообще не укладывалось понимание ситуации: как можно взять кучу заложников и всех потерять? Как такое вообще возможно? Заложников для того и берут, чтобы по ним не стреляли и чтобы ими прикрываться.
― Ума не приложу, как они могли кончиться… ― выдал в итоге обречённым голосом Бэкхён.
― Реакции ни к чёрту, подготовка паршивая. Их вообще нельзя было выпускать на поле боя. Выживаемость нулевая, ― пожав плечами, объяснил Чонин и притормозил у перегородки, перекрывшей коридор. ― Тихо.
Бэкхён задумчиво наблюдал, как Чонин опускается на корточки и прижимается ухом к перегородке. Умно. С низкой позиции слышимость лучше, чем с высокой.
Чонин внезапно выпрямился и шагнул к Бэкхёну. Мрачный взгляд из-под светлой чёлки, решимость в каждой чёрточке.
― Там два охранника. Нам надо взять колёса и уматывать. Возвращаться к водным воротам уже нет смысла ― вся группа ушла. Придётся взять колёса и уходить по суше. Это дольше, и надо будет убираться через горы. Возможно, нас попробуют остановить. Колёса нужны вездеходные, с бронёй и оружием. Чем тяжелее и больше, тем лучше.
― Шутишь? У нас на двоих два пистолета, и оба ― мои. У тебя вообще оружия нет.
― Есть. ― Чонин показал ему браслет на левой руке с кассетой электронных гранат.
― Спятил? Они ж могут рвануть в любой момент. И да, у меня всё ещё клаустрофобия.
― А у меня ― агорафобия, что дальше?
― Ты серьёзно?
― А похоже, что я шучу?
― Эй, у Крестоносцев не бывает фобий, ― возмутился Бэкхён.
― А я приятное исключение из правила.
― В каком месте “приятное”?
― Во всех. Завидуешь?
― Ещё как. Но я не понял главного: как мы собираемся убрать охрану всего двумя пукалками? Если охрана из штурмовиков, пистолеты ничем нам не помогут. И обломись со своими гранатами. Если ты хоть одну бросишь туда, то уехать отсюда мы сможем исключительно на своих двоих. Если они уцелеют вообще. И чтоб ты знал ― я терпеть ненавижу пешие прогулки по пересечённой местности. А ещё…
Чонин спокойно сместился ему за спину, одновременно крепко зажав рот ладонью. Бэкхён возмущённо замычал и попытался вывернуться. Не смог. В обычном состоянии он не мог тягаться с Чонином. А если не в обычном, то чёрт его знает. Бэкхён помнил симуляции боевых выходов Чонина. Они впечатляли. И Бэкхён мог поставить на кон собственную голову, заявив, что Чонин во время симуляций не выкладывался совершенно. Симуляции предусматривали стандартные ситуации для агентов ОСО, но Чонин был не агентом ОСО, а Крестоносцем, который воевал каждый день не в зонах комфорта, а на границах ― в реальных экстремальных условиях, где ни один агент ОСО даже десяти часов не продержится. А Чонин провёл там всю свою сознательную жизнь и умудрился не умереть.
Бэкхён унялся, немного подумал и попытался врезать Чонину пяткой по лодыжке. Разбежался. Чонин аккуратно лодыжку убрал за секунду до того, как пятка Бэкхёна вознамерилась в эту самую лодыжку воткнуться. Ну да, он же шустрый. Гипер-шустрый. И где только таких делают? Скорее всего, даже если где-то и делали, там больше не осталось.
Бэкхён ещё подёргался, убедился, что Чонин не собирается его отпускать, и обмяк.
― Ш-ш-ш, ― тихо прошипел ему на ухо Чонин. ― Не шуми, а то получишь пулю в задницу. Не хотелось бы, задница у тебя симпатичная, и лишняя дырка тебе в ней точно не нужна.
Если бы Бэкхён мог, он бы сейчас задымился и загудел, как старинный паровоз. Пусть Чонин хоть тысячу раз будет Крестоносцем ― это не давало ему права обсуждать задницу Бэкхёна. И не только задницу, а Бэкхёна вообще и по запчастям. Бэкхён был исключительным и особенным. Или не был. Но это не мешало ему себя любить.
― Да не дёргайся ты. Слушай лучше…
Сначала Бэкхён не понял, что там Чонин слушать собрался, но потом различил тяжёлые удары за перегородкой. Во всяком случае, это походило на удары.
― Похоже на “коман”, ― быстро шепнул Чонин, согрев ухо Бэкхёна выдохом. Бэкхён немедленно заёрзал от неприятного ощущения. То есть, не то чтобы ощущение показалось ему неприятным, скорее, ему не понравилась собственная реакция на это ощущение. Непроизвольно он попытался вновь отстраниться от Чонина, и Чонин резко притянул его к себе с силой.
― Успокойся, ничего я тебе не сделаю, просто молчи и не шевелись. Точно “коман”. Вот его и угоним, лишь бы арсенал был под завязку. Ему топливо не нужно, сможем убраться отсюда подальше. Ты карту помнишь?