— Рич, если ты меня слышишь, включи двигатели, — без особой надежды затараторил Калеб. Ему хотелось выбраться из тесной капсулы, в которой даже толком нельзя было пошевелиться, и встать за штурвал нормального челнока, где все зависело от умения пилота, а не от прихоти автоматики. Кровь стучала в висках, и он ничего не слышал, кроме собственного частого дыхания да биения сердца. Спутник стремительно приближался, и мужчина, не сводя с него напряженного, испуганного взгляда, молился всем силам Вселенной, чтобы осколок цивилизации не задел самого близкого ему человека. И молитвы были услышаны.
Объект и не думал сворачивать, но первая капсула уже миновала опасный участок и провалилась в безопасные объятия атмосферы. Калеб облегченно выдохнул, благодаря Вселенную за спасения друга, и тут же укорил себя, что слишком рано расслабился. Да, Ричард благополучно проскочил, и теперь о нем можно не волноваться, но, кажется, теперь самому Калебу угрожала перспектива встретиться со спутником. Он ждал, вжавшись в податливый и мягкий наполнитель, ждал, когда же это произойдет. Он точно знал, что встреча состоится и попытался примириться с этим фактом. Говорят, что в такие моменты жизнь проносится перед глазами, но, видимо, не в его случае. Мужчина попытался вызволить из чертогов памяти какой–нибудь приятный образ, но не вышло. Встретив холодным взглядом сверкающие солнечные панели, что со скоростью пули неслись к нему, он закрыл глаза и приготовился к удару. В дрожащей темноте его окружали лишь мертвецкая тишина да биение собственного сердца.
Глава 2. Небольшое отклонение
Капсула вращалась с бешеной скоростью, и центробежная сила усердно вдавливала Калеба в наполнитель. Еще в академии его тренировали на центрифуге как раз с расчетом на подобный случай, но одно дело — вертеться в закрытом помещении под наблюдением врачей, и совсем другое — падать в атмосферу, рискуя превратиться в метеор. Он не слышал ничего, кроме собственного дыхания — частого, тяжелого и прерывистого. На экран выводились тревожные данные о его здоровье, хотя мужчина и так не сомневался, что показатели запредельные. Впрочем, состояние самого транспортного средства едва ли было лучше.
Над головой мерцала аварийная лампа, окрашивая все в багровые тона и раз в пару минут оглушая тревожным воем. Система утверждала, что удар солнечной батареи спутника пришелся прямиком на двигатель, и тот перестал отвечать на команды. Топливный бак, к счастью, не задело, как и обшивку, иначе глотал бы он сейчас бодрящий вакуум. И тем не менее радоваться было особо нечему: капсула стремительно падала и вскоре неминуемо встретится с твердью, превратившись в огненный фейерверк да обугленную воронку. Из плюсов: его гроб сохранил вертикальное положение, и перед глазами проносится панорама мертвого мира с зеленый ковром, а не мельтешит всполохами солнце со звездами.
Высвободив руки, он уперся ладонями в стекло, напрягая мышцы и стараясь сосредоточиться. «Думай, Калеб, думай, из любой ситуации есть выход… даже на тот свет есть два пути». Мужчина переводил взгляд от одной панели к другой, но почти все они были фикцией и ничем не управляли, об этом позаботились конструкторы капсулы. «Чтоб им в Аду горячую воду отключили!» Калеб почувствовал нарастающую вибрацию, что знаменовало вход в атмосферу, и счет теперь пошел на минуты. Если ему не удастся хоть что–то предпринять, то прощай… Он вспомнил про дублирующую систему, ведь у всего на свете есть ручное управление, даже у детонатора.
Задрав голову, Калеб осмотрел проектор, что транслировал данные на стекло. Монолитный корпус не предполагал вмешательства в недра оптической системы и бортового компьютера. Справа — ничего, только автомат, которым можно лишь закончить собственные страдания, а вот слева тянулся и исчезал в стыке пластиковой обшивки небольшой кабель. Мужчина нащупал в кармане складной нож и, достав его, принялся ковырять край едва заметной крышки небольшого люка, сокрытого от дотошного взгляда пассажира. Поза, которую пришлось для этого принять, была чертовски неудобной: ноги по–прежнему оставались зафиксированными наполнителем, правым плечом он уперся в стекло, а левым локтем — в мягкий гель, что выстилал «место лежания человека». Лезвие то и дело соскальзывало, лишь царапая пластиковую поверхность, к тому же начала кружиться голова, да и появившаяся тряска не ускоряла процесс. Наконец, после дюжины чертыханий, ему удалось отодрать упрямую крышку, под которой красовалась кнопка «сброс топлива» и рычаг с надписью «аварийный запуск двигателя».
Поборов желание дернуть все сразу, Калеб кое–как принял предписанное инструкцией положение, буквально влипнув в форму, и убрал нож, надежно застегнув карман. Снаружи во все стороны раскинулась пустыня под голубым небом, и лишь где–то под ногами ютилось зеленое пятно. До земли оставалось километра четыре, и нужно было решать: использовать свой единственный шанс сейчас или подождать, пока капсула не спустится еще ниже. С каждой минутой скорость возрастала, и чем дольше он медлил, тем выше становилась вероятность разлететься на блуждающие огоньки. Единственного, чего, пожалуй, по–настоящему не хватало этому чуду техники, так это допотопного парашюта. Калеб выдохнул, схватился за рычаг и, зажмурившись, дернул за него.