Ниммли пока не вернулись – вероятно, до сих пор утешают разгневанного казначея, – а как насчет остальных коллег?
Дверь по соседству была приоткрыта, значит, они на месте. Неужели все еще играют в лонер? Но нет, как выяснилось, они благополучно покончили с игрой, а сейчас тихо и мирно пьют травяной чай.
– Прямиком от начальника? – поинтересовался Роко Клай, ожесточенно дуя на горячую чашку.
– Откуда же еще, – выдохнул я.
– Садись, попей чайку, после такого инструктажа надо развеяться, – с пониманием отнесся ко мне Роко. Холин Олли просто молча достал еще одну чашку и налил в нее ароматный чай.
Я с облегчением сел. О, как приятно сидеть на мягком кресле, позабыв мучения на давешнем камне.
– Был тут Лори, жаловался на круги перед глазами и дрожь в коленях перед тем, как отправиться на боковую. – Роко посчитал, что чай достаточно остыл, и решился его отхлебнуть. – А теперь смотрю, и ты совсем расклеился. До чего нынешняя молодежь стала слабой: чуток поколдовали, выслушали небольшую лекцию и все, уже никуда не годятся! – Он укоризненно вздохнул и принялся маленькими глотками пить чай.
Пока я выслушивал суровые порицания, Холин допил свою порцию и снова потянулся за чайником, явно покушаясь на вторую чашку. На его лице блуждала довольная улыбка (ну надо же, мне еще не приходилось видеть улыбающегося мистера Олли), вызванная, несомненно, удовольствием от поглощения любимого напитка, а вовсе не словами о печальной слабости современного поколения молодых людей.
– Вот я, в бытность свою сержантом роты мечников… – продолжал выказывать недовольство Роко, – кстати, ты знаешь, что в молодости я успел побывать солдатом? – Тут он проницательно посмотрел на меня. – Ну да, по глазам вижу, что знаешь. Так вот, во время службы мне ничего не стоило совершить марш-бросок со всем вооружением, а потом распевать песни у походного костра и общаться с маркитантками. Бери с меня пример, если не хочешь свалиться от слабости при выполнении очередного задания.
Я пообещал, что он будет во всем для меня образцом для подражания. А вкусный чай, между прочим, мне вполне понятно блаженство мистера Олли.
– Ладно уж, иди, расслабляйся, – мягко сказал Роко. – Только не забудь того, что тебе наговорил начальник, и все будет путем.
Я поблагодарил за чай и науку и через силу поднялся. От теплой компании и горячего чая меня разморило, и теперь не хотелось никуда идти.
– Смотри не проиграй свою зарплату в первой же карточной игре, – догнали меня слова Холина Олли. Я так и не понял, что это было – шутка или дружеский совет, но зато стало ясно, что шеф читает всем сотрудникам одну и ту же лекцию. Неужто и мистер Олли через это прошел? Я попытался представить, как он с серьезным видом просаживает свой заработок в обществе завзятых шулеров – и не смог этого сделать. Такое показалось мне просто невозможным.
И вот я опять оказался на улице, но к счастью в прямом смысле, а не в переносном. Так, надо найти на небе солнце и ужаснуться тому, сколько сейчас времени. Я старательно поискал и ужаснулся – солнца не было. Но не потому, что оно куда-то свалилось или его аккуратно свистнули, а по несколько иной причине. Искомое светило давно закатилось за горизонт и последний, запоздавший свет медленно угасал в поблекшем небе, лишь его багровая каемка напоминала о минувшем дне и незавершенных делах. Пора двигаться домой, а то опасность свалиться от усталости грозила уже мне… а я до сих пор так и не взял пример с Роко Клая, да и стемнеет скоро… Мысли мои заплетались, равно как и ноги, которые, впрочем, уверенно вели меня в правильном направлении – к родной мягкой постели.
Городские власти не шибко заботились об освещении улиц. Жильцы побогаче справлялись с темнотой собственными силами, скидываясь всем коллективом на установку фонарей перед своими домами и периодическую закупку эпилов – бесцветных, прозрачных минералов, способных испускать мягкий, не слишком яркий свет, но только при погружении их в воду. Деревянные столбы с полыми стеклянными цилиндрами, заполненные водой и закрытые крышкой, составляли, образно говоря, тело фонаря, а кристалл эпила – его душу. "Душу" аккуратно вынимали с наступлением утра специальные фонарщики, днем и так светло, а эпилы все-таки имеют определенный срок действия, после которого превращаются просто в прозрачные булыжники.
Удивительно, но люди и их ухитрялись пустить в дело, чего добру зря пропадать. Из таких эпилов изготовляют различные предметы обихода, искусно обтачивая кристаллы и склеивая или сплавляя их между собой. Таким способом получают и точеные подсвечники (мастерство их выделки таково, что порой в темноте кажется, будто свечи парят прямо воздухе), и пепельницы, и посуду, особенно популярны всякого рода безделушки. Сам эпил больше всего похож на кусок стекла, но по прочности и трудности обработки не уступает камню, но одновременно может плавиться на сильном огне, как и стекло, что облегчает работу с ним. Самое смешное, что некоторые ушлые торговцы умудряются продавать эпиловые изделия неопытным покупателям, выдавая их за предметы из дорогого горного хрусталя. Правда, самим покупателям не очень-то и весело, особенно когда они узнают, что их попросту надули.
Я беззастенчиво топтал погруженную в сумрак мостовую. Фонари стояли стройной цепью, но не ни один из них не светил; расколотые стеклянные вершины придавали им жалкий вид – верный признак бедного квартала. Такие вот улицы – первое место, где вас могут поджидать неприятности и их вестники – подозрительные люди, в чем-то не поладившие с законом. Я храбро вступил в полумрак негостеприимной улицы, надеясь на благоприятный исход рискованной прогулки, – до моего дома было рукой подать, и выбирать более безопасные маршруты не было особого желания и сил.
Все-таки зря я не внял шепоту мудрого внутреннего голоса. За моей спиной послышалось бурное сопение и приближающиеся, активно шаркающие шаги. Но мне не удалось как следует их расслышать: сверху упало что-то тяжелое (уж слишком недовольно загудел воздух), раздался глухой звук и шаги смолкли. Я медленно обернулся: возле меня на камнях валялось бесчувственное грузное тело. Мда, от туловища с такой внешностью трудно ожидать проявления чувств даже в более-менее сознательном состоянии. Рядом с головой не по своей воле отдыхающего человека валялся красный кирпич с отбитым углом, должно быть откололся при ударе (о мостовую или о голову – непонятно).
До меня донеслось какое-то шебуршание с крыши. Пришлось посмотреть наверх. Оттуда на меня с разочарованием глядела продувная физиономия. Ага, значит, это он несет ответственность за летящие сверху тяжелые предметы. Так разбрасываться ценным стройматериалом!
– У вас тут кирпич упал, – невинно произнес я.
– Ничего, потом слезу, подберу, – заискивающе ответил метатель кирпичей.
– А еще человек какой-то лежит, – не унимался я.
– Наверное, устал на работе, вот и прилег, – тут же прозвучал ответ.
– Тогда присмотрите тут за ним, а то мне надо идти, я ведь тоже… устал на работе. – Надо было поскорее отсюда убираться, а то не ровен час, появятся другие "работники", и не факт, что и они падут, утомленные тяжким трудом.
– Конечно, конечно, – торопливо заверил меня человек на крыше и исчез из виду.
А теория шефа, оказывается, работает на практике. Пожалуй, стоит прислушаться и к остальным его советам. Но позже, возможно завтра-а-а. Я зевнул. Попаду я, наконец, домой или нет?
О, вот они, до отвращения знакомые стены! Такие тонкие, что пропускают все звуки. Одно название, а не стены. Не помню, как открыл дверь и пробрался в свою комнату. Прямо под ухом бранились соседи, с другой стороны гремела посуда, жильцы напротив орали какую-то застольную песню, но мне было все равно – я уже спал мертвым сном.
Глава 6.
Бумм, бумм, бумм. Я с трудом разлепил тяжелые веки. Мое пробуждение нельзя было назвать радостным. Где я и что происходит? Нужно осмотреться. Ба, знакомая обстановка. К сожалению, я дома.