У Винсента опять нервно задёргались усы и он зло прошипел:
– Если отца не жаль, то подумай о себе, каких возможностей лишаешься и всё из-за своей гордости, – посмотрев позади меня, переменив тон, произнёс: – Здравствуй, Роберт.
Обернувшись, я увидела папу: он стоял у входа в свою комнату и с трудом держался за стену.
– Зачем ты встал?
Игнорируя вопрос, отец упрекнул меня:
– Нехорошо держать гостя у порога, Лорана.
Винсент довольно улыбнулся, восприняв это как приглашение и нагло направился в кухню, обойдя при этом меня. Я растерянно проследила, как папа прошёл за ним. Вот что мне делать в такой ситуации? Остаётся только строго следить за тем, чтобы этот “друг” опять не напоил его.
Я принципиально никуда не выходила из кухни, слушала их скучные разговоры, подавала чай, печенье, сахар, лишь ненадолго отворачивалась, чтобы добавить в чайник воды и поставить на плиту. Всё выглядело скромно, обыденно. Винсент не забыл при моём отце упомянуть про приём, и что он пригласил меня, а я отказалась.
Папа печально на меня посмотрел и с лёгкой укоризной произнес:
– Дочка, ну чего ты в самом деле? Сходила бы. Такой шанс побывать в высшем свете.
– Мне надо за тобой смотреть, – нашлась я с ответом.
Отец по-доброму улыбнулся и стал убеждать меня, что он не ребёнок, чтобы за ним следить, что с ним всё в порядке, а сам при этом – бледный как мел и сидит с трудом. После моего категоричного “нет” больше ничего не сказал, только взглянул с такой грустью, что у меня невольно сжалось сердце. Но при всей моей любви и жалости к нему не изменю своего решения.
Просидев у нас довольно долго и не добившись моего положительного ответа, Винсент ушёл. Правда перед этим напомнил, что мне не поздно передумать – до восьми часов вечера он будет ждать моего сообщения. Пусть ждёт! Я не изменю его – и точка, тем более после его выходки в прихожей.
Я помогла отцу дойти до кровати и, уложив его, укрыла одеялом. Обратила внимание на кружку с отваром, который я приготовила и оставила на тумбочке. Он так его и не выпил. Поправив отцу подушку, я приподняла его голову и подставила к губам кружку. Папа глотнул тёмно-зелёной жидкости и недовольно скривился:
– Что это за гадость?
– Лекарство от твоей болезни.
Он укоряюще на меня посмотрел:
– Ты опять ходила в лес? Ты ведь обещала.
– Ты тоже обещал мне не пить. Так что мы квиты.
Отец тяжело вздохнул и допил отвар до капли. Удобно расположившись на подушке, взял меня за руку и начал разговор:
– Может всё же пересмотришь предложение Винсента?
– Папа! – возмутилась я. – Думала, что ты меня понимаешь!
– Я боюсь за тебя. Ты ведь знаешь наши законы. Что с тобой станет, когда меня не будет? Винсент не самый плохой вариант. Он состоятельный, по службе неплохо продвигается, конечно старше тебя, но разница в пятнадцать лет не так уж и существенна. Он давно просит твоей руки, но я всё не решался тебе сказать. Вижу, как ты к нему относишься. Да и не хотел я тебя от себя отпускать, тешил свой отцовский эгоизм. Но теперь, когда мне недолго осталось, хочу уйти со спокойной душой, зная, что ты пристроена. Поверь моему жизненному опыту, браки по расчёту гораздо крепче и надёжнее, как говорится “стерпится – слюбится.”
– Папа, он мне не просто противен, я его ненавижу, – проговорила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Хотела донести до родного человека, как он не прав.
– Лора! – глаза отца увлажнились. – Ты не понимаешь, на какую жизнь себя обрекаешь! Шить ты, конечно, научилась, но ты не сможешь в короткий срок выкупить дом, а законы к одиноким девушкам оставшимся без попечительства родных, суровы.
– Я справлюсь, – тихо ответила я.
Отец больше ничего не сказал, только закрыл глаза и отвернулся.
Кироу
Проснулся от того, что кто-то пальчиком вырисовывал на моей груди узоры. Открыв глаза, увидел довольное лицо Муны.
– Мы впервые с тобой заснули и проснулись вместе. Это так мило, – произнесла она улыбнувшись и положила мне голову грудь. – Давай обменяемся клятвами, – вдруг добавила она.
– Мы это уже обсуждали.
Девушка подняла голову, посмотрев на меня печальными глазами, обиженно проговорила:
– Но почему ты не хочешь? Мы ведь так подходим друг другу.
– Я так не считаю, – ответил я, поднимаясь.