— Как так? — поразился я. — Откуда наколка взялась⁈
Первый досадливо поморщился, но всё же пояснил:
— Это не татуировка, а внешний абрис. Меридианы проявляются по мере восстановления способностей.
— Восстановления? — озадачился я.
Сосед по каземату раздражённо дёрнул ногой и указал на лязгнувшую цепь.
— И вправду думаешь, будто меня она или прутья здесь держат? Вздор! Накачали алхимией, только-только отходить начинаю!
Тема эта Первому оказалась неприятна, но я щадить чувства собеседника отнюдь не собирался и спросил:
— Татуировки-то зачем было делать, соседушка?
— Преимущество внешнего абриса в том, что энергия не напитывается телесными эманациями. Мне попросту не нужен этот клятый ритуал очищения! Не нужен!
Он вновь дёрнул ногой, опять звякнула цепь.
— Абрис! — вздохнул я. — Только и разговоров, что об этом абрисе! Это вообще что?
Первый глянул хмуро, но отмалчиваться не стал.
— Совокупность силовых меридианов, узловых точек и ядра, — пояснил он и после недолгой паузы счёл нужным добавить: — От количества и расположения узлов зависит сложность арканов, которые может задействовать тайнознатец, поэтому в каждой школе используется собственная схема, да только это палка о двух концах.
— Почему? — заинтересовался я.
— Каноничный абрис основан на тридцати шести узлах, но сейчас его используют разве что церковники. А началось всё с того, что бояре стали перекраивать схему, дабы никто не мог украсть их фамильные арканы. Школы пошли и того дальше, только они сделали всё, чтобы ученикам оказалось несподручно использовать чужие заклинания. «Огненный репей» наших гостеприимных хозяев — банальная шаровая молния, только чуть мощнее за счёт формулы, идеально подогнанной к абрису школы. Волей-неволей ученикам приходится тратиться на изучение внутренней тайнописи, покупать схемы и нанимать репетиторов для освоения приказов и заклинаний, а это всё деньги. И деньги немалые.
Я только хмыкнул, поскольку ни в какую школу поступать не собирался.
Вот стану адептом и безо всякого обучения развернусь! Пламен — слабак! В тонкий блин его раскатаю. Для этого становиться аколитом вовсе не обязательно.
Я отрешился от мыслей о будущем, смежил веки, открылся небесной силе и сосредоточился на лёгком тёплом покалывании, с которым начала проникать в тело энергия.
Ну и где эти драные нити?
Первого выдернули из камеры следующим утром. На сей раз помимо надзирателя в казематы заявились ещё трое тайнознатцев: два молодых человека и дядечка лет за сорок. Меня аж к полу исходящей от него властью придавило.
Соседушка попытался было взбрыкнуться, но его вмиг скрутили и уволокли, а старший из приютских колдунов задержался и окинул меня оценивающим взглядом — будто ножом рыбу распотрошил. В себя я пришёл только минут через пять.
Черти драные! Вот это мощь! Горан Осьмой и рядом не стоял!
Неужто всамделишный асессор пожаловал?
Я поскрёб затылок. Хорошо бы и самому вот так…
Эх, да чего уж там! Я тяжко вздохнул и открылся силе, начал впитывать её, собирать, прогонять по телу и выбрасывать вовне. Очень быстро взопрел и тогда, следуя совету врача, сосредоточился на жжении, лёгком и едва уловимом, но вполне реальном — самообманом тут и не пахло. И то ли сегодня не отвлекало присутствие соседа, то ли взбудоражил неожиданный визит тайнознатцев, но я будто бы воочию увидел проникающие в меня лучики оранжевого тепла.
Были они короткими-короткими и почти сразу размывались, наполняя тело однородным свечением; я ухватился за одну из ниточек и легонько потянул её к солнечному сплетению, но та моментально оборвалась. Тогда сплёл несколько в единый жгутик, и мало-помалу дело пошло на лад. К обеду дотянул до нужного места первую из силовых жилок, к вечеру таковых набрался уже целый десяток.
Они так и норовили развеяться, приходилось беспрестанно контролировать их и укреплять. У меня попросту шла кругом голова, но поблажек себе не давал — сказать по правде, я чертовски не хотел оказаться отбракованным.
Соседа вернули в камеру уже поздним вечером. Именно вернули — приволокли волоком и уложили на нары, а после защёлкнули на ноге браслет кандалов. Следов побоев на теле заметить не удалось, но Первый сипел и хрипел столь же надсадно, как и те, кому крепко достаётся в драках. Лично я ничуть не удивился бы, окажись у него сломаны рёбра. И ещё — кисти вновь очистились, татуировок на них больше не было.