— Кофе, — ещё раз лаконично сказал он.
Кудесник бесцеремонно вытащил из моих пальцев остатки яблока и смачно откусил огромный кусок.
— Ш малаком.
Я кивнула.
Кофе оказался вкусный и правильно горячий, как раз то, что надо. Проглотив яблоко, я высушила Кудеснику одежду. Он никак не отреагировал. Продолжал смотреть в стену, где остался след от моего удара. Прихлёбывал кофе и молчал.
Дождь почти закончился.
— Я перестарался, — произнёс Кудесник, допивая кофе и сминая в кулаке хлипкий стакан. — Вместе со щитом внешним снял защиту внутреннюю. Практики давно не было.
Он склонил голову.
Я продолжала пить кофе маленькими глотками. Хотелось сесть или прислониться уже к стене, а не просто по-идиотски стоять посреди переулка. Я не понимала, что ответить на такое признание. Хорошо, что я его не убила.
— Почему тебя разжаловали из Судей?
Кудесник фыркнул и швырнул смятый стаканчик. Я проследила траекторию полёта бумажного комка и спалила его на подлёте к луже. Не надо мусорить.
— Я подставил истинного вампира.
— В каком смысле? — я невольно отошла от него на пару шагов, прикрыв рот ладонью.
Виктор тут же оказался под редкими каплями дождя и поёжился.
— Совет кланов делится на две… палаты… так, что ли, сказать. Старейшины, они на виду. И младшие члены Совета, которые, собственно, и управляют Многомирьем.
— Я знаю, — сказала я, возвращаясь к Виктору и снова накрывая его своим магическим зонтом.
— Я не знал, — Кудесник скрестил на груди руки и стал мягко перекатываться с пятки на носок. — Я даже предположить не мог, что безбашенный и постоянно влипающий в любые авантюры вампир может быть младшим членом Совета кланов. Я просто пришёл и рассказал ему о проблеме, что мучает меня уже много лет, а оказалось, что втянул его в опасное расследование. Он мог погибнуть. Пропасть. На меня за это взъелись все, и старейшины надавили, настояли и лишили должности. Хорошо, хоть не убили. Кое-кто этого хотел.
— Я видела мантию в шкафу, когда переодевалась.
Кудесник несколько раз задумчиво кивнул.
— Да. Эмиль практически живёт здесь.
Мы опять погрузились в молчание. Дождь закончился, и я свернула ненужный уже купол. Меня разбирало любопытство. Во что мог втянуть Кудесник вампира, что получил в итоге такое жестокое наказание? Я искоса посмотрела на Виктора, прикусив губу и не решаясь задать вопрос. Он так же стоял, глядя себе под ноги. Тучи медленно развеялись, и солнце снова вышло на небесную сцену. Я всё же решилась спросить и уже открыла рот, но Кудесник мягко улыбнулся и, не глядя на меня, сказал:
— Не расскажу.
Я захлопнула рот. Вампиры его побери, теперь он считывает мои эмоции!
— Не запирайся, пожалуйста. Моё тело воспринимает экранирующий щит как ложь. А от вранья мне становится больно. Это цена за должность Судьи. Вампиры во всём любят самые простые решения. Я, оказывается, довольно долго могу переносить эту фоновую боль и даже не сильно её отслеживаю, если она постоянная. Но в критической ситуации она выйдет на первый план, и я не смогу тебя защитить.
«Что мне за это будет?» — тут же захотелось воскликнуть, но я понимала — слишком детское поведение.
Кудесник тихо засмеялся и поднял раскрытые ладони:
— Обещаю, что не буду лезть тебе в голову. Честно!
— Как это, интересно, у тебя получится? — проворчала я, пытаясь скрыть смущение.
Виктор пожал плечами.
— Как-нибудь.
Мы снова замолчали. Нужно заканчивать это «вечер лирических признаний» и возвращаться к работе. Но я всё никак не могла подобрать слова, а Кудесник не помогал. Я поправила тонкие лямки сарафана, разгладила нежные складки на подоле. Достала и снова положила в сумку бумаги по нашему делу. Конечно, мне было неприятно от мыслей, что теперь мой напарник будет в курсе всего, что происходит у меня на душе, но заставлять его терпеть боль… Не знаю. В том, что он не выдумал причину, я была уверена. Он много лет прослужил Судьёй, а они очень быстро перестают говорить неправду. Теперь я знаю почему. Боль от своей или чужой лжи довольно мощный стимул. Вампиры действительно любят простые решения.
— Нам нужно вернуться в склеп, — наконец-то решила я продолджить расследование. — Думаю, наша девушка там.
Кудесник без слов достал телефон и вызвал такси. Потом развернулся и медленно пошёл к проезжей части. Я — за ним.
Мы оба не проронили ни слова до самого кладбища. Меня мучило чувство неловкости, а Кудесник… просто спал. Или не спал, а только делал вид. Как только мы сели в такси, он чуть сполз по сиденью, твёрдо упёрся ногами в пол, скрестил руки на груди и закрыл глаза.