«Ну вот, хотела труп – тебе его скоро организуют», – невесело подумала я. Правда, я подразумевала, что буду смерть расследовать, а не лицезреть… Но, как говорится, заказчику надо четче формулировать пожелания. А то без четкого ТЗ даже у воображения будет ХЗ.
Благо мои худшие опасения не сбылись, и кучер, понукая лошадей, поехал дальше. То ли барон не был любителем подобных зрелищ, то ли, что вероятнее, ждать пришлось бы еще долго, потому как солнцу до полуденного зенита подниматься оказалось еще высоко. Да и что-то подсказывало: глашатай еще не раз и не два повторит свою речь. Мне же ее и второй-то раз слушать бы не хотелось. Как и оставаться здесь. Куда милее были дом, постель, сон. Повторяя это про себя как мантру, я не пробезмолвствовала остаток пути. Так что если судить по поговорке: «Молчание – источник силы», то я успела накопить ее столько – хоть горы сворачивай, хоть шеи, хоть разговоры, хоть уши в трубочку.
Хотя последние и сами уже почти скрутились: барон за всю дорогу не прервал своей негодующей речи ни разу. Замолчал он, лишь когда карета остановилась у одного из особняков. Это был не просто дом, а целое родовое гнездо. В таком отлично можно держать осаду от врагов, репортеров и просителей. Я не увидела ни резных фасадов, ни воздушных балкончиков, ни разноцветных витражей. Лишь добротные стены из серого камня, поросшие плющом с листьями, уже тронутыми багрянцем осени.
А перед ними – высокая кованая ограда и идеально выкошенная лужайка без единого кустика, под которым можно было бы притаиться.
Одним словом, дом – крепость, дверь которой открылась без скрипа – гладкие, хорошо смазанные петли не издавали ни звука. Практичность прежде всего.
Внутри – порядок, граничащий с паранойей. Натертый до такого блеска, что можно увидеть свое отражение, паркет. Шаги по нему отдавались эхом.
Мебель – массивная, дубовая, добротная, без излишеств. Гладкие поверхности, острые углы, четкие линии… – одним словом, миленько. Прямо как в склепе. Правда, комфортном, улучшенной планировки, многокамерн… – кхм, многокомнатном. В одну из таких меня баронесса и сопроводила. Правда, когда мы направлялись к парадной лестнице, что вела на второй этаж, к хозяину дома подошел слуга.
– Лорд Бросвир, приходил посыльный от самого лекаря его величества, сказал, что его господин прибудет к вам в полдень, чтобы осмотреть юную баронессу.
В ответ на это папочка недовольно фыркнул, но ничего не сказал, а мать тихо шепнула:
– Давай, дочка, поторапливайся, не гневи отца еще больше…
Мне хотелось сказать, что куда уж больше-то: его так распирало от злости, что еще немного – и лопнет. Вот как щеки от злости надул, точно хомяк. Но я промолчала. Ради кровати.
И мои старания были вознаграждены! Придя в комнату, я увидела ее! Неширокую, заправленную так – хоть монету на покрывало кидай – отскочит, постель. Уже было приготовила речь о том, как я устала и хорошо бы мне отдохнуть, как баронесса произнесла:
– Ты, наверное, проголодалась, я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть…
– Лучше пусть принесут поспать, – неловко пошутила я и улыбнулась матери, увидев, как ее черты лица, словно смятые, вдруг разглаживаются, а глаза светлеют.
– Хорошо, тогда скажу слугам, чтобы тебя не беспокоили, – с этими словами баронесса ушла, закрыв за собой дверь.
Я услышала отчетливый звук запираемого засова.
М-да уж… Ради интереса, перед тем как задернуть штору, выглянула в окно. Второй, хотя, судя по высоте потолков, почти третий этаж. Стена отвесная. Ни парапетов, ни барельефов, ни выступов – никаких условий для комфортного побега! Опять же решеточка. Чугунная, прочная. Ее я оценила, распахнув створки.
Но если из комнаты удрать было нельзя, то из сна – еще как можно! Подготовкой к побегу из последнего я на бис и занялась: плотно закрыла створки – чтоб не мешали звуки с улицы, задернула шторы, взбила подушку, устроилась поудобнее под одеялом и… таращилась в потолок в лучших традициях бородатой неясыти: до полного осовения. По ощущениям, это длилось целую вечность.
Но в целительской-то у меня все получилось!
Взмокшая, злая, я снова подошла к окну с намерением глотнуть свежего воздуха и пойти на второй заход. Но только взялась за ткань портьеры, чуть отодвинув ее, как увидела солнце в зените. Колокол протяжно пробил двенадцать раз и… Пол под ногами накренился, а я словно ухнула в серость. Мокрую, илистую, уже знакомую… вот так, безо всяких постельных прелюдий!
Течение в этот раз было намного сильнее, но все равно я чувствовала, что это еще мелководье, а стремнина там, гораздо дальше. На миг показалось, что в ней кто-то тонет. Это длилось лишь миг, а потом была крылатая тень. Она скрылась, и раздался отчаянный девичий крик, который враз потонул в серых водах. А те манили меня, будто нашептывая: