– Что ж, тогда не буду тебе мешать, – произнес инистый, и я услышала шаги и скрип двери. А после в палате стало тихо.
Впрочем, ненадолго: шелест ткани, тяжелый вздох, и я ощутила, как по моему телу прошла волна. Она зародилась где-то в пятках, медленно пошла в сторону колен, выше и… остановилась в районе груди. И почти сразу же в этом месте я ощутила пустоту. Тянущую, тоскливую… Как будто оттуда забрали часть меня…
Еще один вздох. Тяжелый, протяжный.
– Бедная девочка. Все же выгорание… Жаль. Резерв был большой. Надеюсь, ты научишься с этим жить, – сказано было мягко, с горечью, в которой мне послышались отзвуки надежды.
А после моей руки коснулась теплая шершавая ладонь, чуть сжав ее, словно пытаясь поддержать. И от этого жеста в том месте, где в груди были холод, пустота и мрак, вдруг на миг стало чуточку, самую-самую малость, на сотую долю секунды немного светлее.
Я попыталась прислушаться к этому чувству, поймать его и… тут раздался звук открывающейся двери и за ним слова:
– Как вижу, адептку уже поймали! Позвольте поблагодарить вас… – тут он замялся, словно вспоминая, и полувопросительно продолжил: – целитель Браттир, я не ошибся?
– Все верно, Лоренс Браттир, – заверил балахонник. – Только спас девушку не я, а магистр Нидоуз.
На это вновь пришедший как-то странно хмыкнул, а после иронично протянул чуть надтреснутым голосом:
– Да уж… Щит короны всегда остается щитом, хоть на поле брани, хоть в стенах академии. Передайте тогда магистру от службы безопасности и меня, капитана Воторса лично, благодарность. Провинившийся страж, не уследивший за девицей, уже наказан, и у ее двери сейчас выставлен новый охранник. А сейчас я хотел бы задать вам пару вопросов. Адептка Бросвир ведь в магическом сне?
– Да, – сглотнув, ответил целитель.
– Отлично, – произнес тот, кто назвался капитаном службы безопасности. На мгновение повисла тишина, затем раздался щелчок, и я ощутила колебание в воздухе, словно по палате пробежал легкий ветерок. – Ну вот теперь, в куполе тишины, мы можем поговорить, – и без перехода задал вопрос: – Браттир, мне доложили, что девица хотела не просто сбежать, а спрыгнуть с крыши. Не заметили, она намеревалась это сделать добровольно? Или, может, была в трансе, под ментальным воздействием?
Целитель несколько секунд раздумывал над ответом и, наконец, произнес:
– В трансе?.. Нет, точно нет. Она была в сознании. Откликалась на свое имя. Разговаривала… Так что нет, ментального воздействия я не заметил. А вот помешательство, возможно, имело место. Такое случается, когда сильный маг вдруг осознает, что выгорел, и в отчаянии, не представляя себе жизни без дара, решает свести с ней счеты, но…
– Что ж, вот я сейчас и проверю: сумасшествие это было или попытка отвести от себя подозрения… – протянул капитан, который мне уже не нравился. – А сейчас оставьте нас наедине с адепткой.
– Она в магическом сне, – напомнил целитель.
– Для службы имперской безопасности не то что сон, смерть порой не помеха. Но в случае с конкретно этой девицей, его высочество бы огорчился, умри она сегодня…
Эти слова были сказаны с какой-то затаенной надеждой и печалью. Классики сказали бы о таких: «души прекрасные порывы». Только, в исполнении безопасника «души» было бы глаголом… Правда, пока меня, кажется, спасало сослагательное наклонение. А если точнее, невозможность капитана решить его проблему в моем лице самым быстрым и верным способом – убив. А что – нет души у тела – нет и вопросов по делу!
Только почему-то мне покидать свою нынешнюю оболочку при таких обстоятельствах не хотелось. Одно дело, когда я добровольно решила покинуть этот бред, другое – когда меня в нем мечтали прикончить какие-то второстепенные персонажи, которых я к тому же в глаза не видела.
Правда, за последним дело не стало. Целитель произнес:
– Тогда позвольте мне снять сонное заклинание.
– Поверьте, я тоже отлично умею их снимать, – процедил безопасник и вроде бы сказал, а по ощущениям – приказал, точно рядовому: – Попрошу оставить нас с адепткой наедине.
Целитель вышел тихо, лишь дверь чуть скрипнула, а после…
Меня тряхнуло, как от разряда тока, так, что тело выгнулось дугой. Сердце сжалось испуганной мышью, чтобы в следующий миг заметаться по груди, я резко распахнула глаза и увидела перед собой типа, который мне уже категорически не нравился.