— Мои боевые братья.
Под череполиким шлемом моё лицо кривится в гримасе. Зурконийцы не являются Кровью. Они не Расчленители. Они мне братья не больше, чем противостоящие нам враги. Это необходимая ложь. Мужество даст им гораздо больше защиты, чем любой осколочный жилет. Оно заставит их идти вперёд, даже когда инстинкты будут вопить об отступлении. Для них я генерал и знаменосец, военачальник и проповедник, пастырь и мясник. Там, куда я поведу, выживут немногие, поэтому я укреплю их ложью.
— Сегодня вы искупите грехи своего мира в глазах Императора.
Вниз по холму, через плато разорённого войной пространства сельскохозяйственных угодий, что вспахали артиллерийские орудия и окровавленные ботинки, рассредоточились Зурконийские Роялисты. Еретики, заблудшие в своей вере, что старые семьи заслуживают править вместо назначенного Императором губернатора. Линии окопов, землянки и огневые точки режут ландшафт словно истерзанную мозаику. Груды наших мёртвых проложили нам путь через минные поля и колючую проволоку. Я улыбаюсь, ведь смерть есть величайший уравнитель, предоставляющий шанс послужить Императору даже слабым и умирающим. Вчера на рассвете я отправил наших раненых вниз по холму, чтобы выявить позиции врага и заставить их потратить боеприпасы. По моим оценкам перед нами меньше двухсот душ, лишь часть из которых имеет патроны для своего оружия, бой не продлится долго.
— Сегодня вы докажете, что были достойны свободы, купленной кровью Кретации.
Многие века назад магистр Амит искоренил заразу Архиврага и освободил систему Зуркона. Однако дворяне из королевских домов решили отплатить за нашу жертву предательством. Не останется никого, чтобы сожалеть об этой ошибке.
— Принесите им смерть!
Я делаю рывок вперед. Оставшиеся пятьдесят Зурконийских Регуляров вторят моему рёву и срываются на бег. Чтобы достигнуть линии окопов потребуется три минуты. Иглы света колют нас, когда враг открывает огонь. Двое кричат и падают как подкошенные.
— Рассеяться! — рычу я.
Роялисты закалены в боях. Это пристрелочные выстрелы, попытка найти нас во тьме. Они берегут боеприпасы для тяжелых болтеров и автопушек до тех пор, пока мы не подойдём ближе. Огонь лазеров трещит на моей броне, такой же бесполезный как капли дождя. Я продолжаю двигаться, считая вспышки выстрелов и стремительно приближаясь к наибольшему скоплению врагов. Авто-чувства моего шлема приглушаются, защищая мои глаза от внезапных вспышек света, когда Роялисты открывают огонь из тяжелых болтеров и авто-пушек. Вокруг меня разлетаются комья земли, поднятые разрывными снарядами. Регуляры гибнут. Их мучительные крики соревнуются с рявканьем орудий, что разрывают их на кровавые ошметки своими крупнокалиберными снарядами. Поток снарядов бьёт в мой нагрудник и наплечник, разворачивая меня на ходу.
— Убивайте, пока не убили! — восстановив равновесие, реву я. Атака не должна захлебнуться.
Мгновение спустя я оказываюсь в окопах. «Я есть ярость!» — Моя единственная мысль, когда я локтями разбиваю головы Роялистов о стены окопа. Я убиваю еще одного, пробив кулаком насквозь его грудь. Ещё один убит моим крозиусом, его туловище порвано пополам восходящим ударом. Я ухмыляюсь, когда слышу треск костей и крики. Кровь забрызгивает мою броню, заполняя выбоины и пулевые отверстия, очищая меня прикосновением войны. Я убиваю снова и снова, режу и ломаю, рыча в мучительные моменты между убийствами.
Семь минут. Семь коротких минут, и я вынужден остановиться. Вынужден замедлить пульс, прогнать гнев из моих вен. Враги мертвы.
Из Регуляров осталось только трое: рядовые Сезан и Буй, а также сержант Артаир. Устало шатаясь они идут ко мне. Это последние зурконийцы.
— Мы спасены. — бормочет Сезан, с широко открытыми от неверия глазами.
Я рычу, ведь я не спаситель. Я разрушитель.
Я бью крозиусом в голову Сезана. Его череп лопается от удара, обдавая рядового Буя ошметками мозгового вещества. Обратный удар убивает его до того, как он смог отреагировать. Сержант Артаир падает на колени.
— По… почему? — хрипит он голосом сломленным, как и его тело.