Он вновь поклонился. Хорнблауэр со смущенным удовольствием осознал, что его известность достигла даже этого отдаленного уголка Балтики. И в то же время он досадовал, что разговор отклонился от насущных вопросов.
— Спасибо, — сказал он, — однако я по-прежнему жду объяснений, чему обязан честью видеть вас здесь.
— Я прибыл, чтобы вместе с господином бароном заверить вас, что Шведская Померания находится в состоянии войны с Англией.
Браун перевел, и смущение Бассе заметно усилилось.
— Шлюпка под английским флагом подошла к кораблю, сэр, — вмешался Буш.
Человек, поднявшийся на борт, был непомерно тучен и одет в черное цивильное платье.
— Гауптманн, — представился он, с трудом сгибаясь в пояснице. — Консульский агент его британского величества в Штральзунде.
По-английски он говорил с сильным немецким акцентом.
— Чем могу служить, мистер Гауптманн? — спросил Хорнблауэр, изо всех сил пытаясь не прийти в замешательство.
— Я здесь, — ответил Гауптманн, — чтобы вместе с господином бароном разъяснить вам позицию Шведской Померании.
— Я не вижу надобности в разъяснениях, — сказал Хорнблауэр. — Если Швеция нейтральна, то каперское судно вы должны либо уведомить о необходимости покинуть порт, либо арестовать. Если Швеция воюет, мои руки развязаны и я предприму те шаги, какие сочту нужными.
Он оглядел собравшихся. Браун начал переводить его слова на шведский.
— Что вы сказали, капитан? — спросил Дюмулен.
Хорнблауэр, чувствуя нарастающее отчаяние, заговорил по-французски, и на «Несравненную» обрушилось вавилонское проклятие. Все пытались говорить одновременно, все разом протестовали и требовали, чтобы им переводили остальных. Бассе, очевидно, хотел угодить и нашим и вашим, убедить и Англию, и Францию в дружеском отношении Швеции. Дюмулен собирался удостовериться, что «Бланшфлер» будет и впредь безнаказанно нападать на британские торговые суда. Хорнблауэр взглянул на Гауптманна.
— Отойдемте на минутку. — Гауптманн жирной лапой сцапал Хорнблауэра за локоть и повлек его подальше от остальных. — Вы молоды, — сказал он, — и я знаю вас, флотских офицеров. Вы склонны рубить с плеча. Вам надо руководствоваться моими советами. Международная ситуация напряженная, крайне напряженная. Необходима чрезвычайная осмотрительность.
— Я всегда осмотрителен, — ответил Хорнблауэр. — Но вы что, хотите, чтобы я позволил каперу вести себя так, будто здесь Тулон или Брест?
Появился Браун:
— Барон Бассе просит передать вам, что у Бонапарта на границе со Шведской Померанией двести тысяч солдат. Он просил сказать, что с хозяином такой армии не ссорятся.
— Вот и я о том же, капитан! — подхватил Гауптманн.
Подошел Дюмулен, за ним — Бассе. Никто не хотел и на минуту оставлять своего коллегу наедине с британским капитаном. Хорнблауэра спас его тактический инстинкт: лучшая защита — яростная узконаправленная атака. Он повернулся к Гауптманну:
— Позвольте спросить, сэр, каким образом его величество держит консульского агента в порту, нейтралитет которого под вопросом?
— Это необходимо для торговых лицензий.
— И вы аккредитованы при шведском правительстве его величеством?
— Нет, сэр. Я аккредитован его баварским величеством.
— Его баварским величеством?
— Я — подданный его баварского величества.
— Который сейчас находится в состоянии войны с его британским величеством, — сухо произнес Хорнблауэр.
Не в человеческих силах распутать клубок балтийской политики. Он слушал мольбы и протесты, чувствуя, что не может их больше выносить. Наконец это поняли и его собеседники.
— Господа, я не могу принять решение прямо сейчас, — сказал он. — Мне надо обдумать полученные от вас сведения. Барон Бассе, если не ошибаюсь, вас как представителя генерал-губернатора положено провожать семнадцатью выстрелами?
Выстрел за выстрелом гремел над зеленовато-желтой водой. Семнадцать — барону Бассе. Одиннадцать — Дюмулену как генеральному консулу. Гауптманн, простой консульский агент, удостоился всего пяти — самый короткий салют в церемониале военно-морского флота. Едва он спустился в шлюпку, Хорнблауэр перешел к действиям.
— Сигнальте капитанам «Мотылька», «Гарви» и «Моллюска»: «Явиться на борт», — коротко распорядился он.
Бомбардирские кечи и тендер уже подошли на расстояние, с которого нетрудно прочесть сигналы, а над песчаными дюнами Хиддензе по-прежнему дразняще высились мачты французского приватира.