Еще когда Вильгельм был маленьким, обнаружилась его необыкновенная наблюдательность и стремление всегда вникать в суть дела — таланты, благодаря которым он позже, уже служа во флоте, получил кличку «цепкий», и история предопределила его на должность начальника службы разведки и контрразведки. Ничто не ускользало от его внимания, а его наблюдения и меткие замечания по этому поводу нередко приводили взрослых в смущение.
Атмосфера родительского дома и круга, в котором вращалась его семья, естественно, сыграли большую роль в формировании характера подростка. Родители Вильгельма были религиозны, но без ярко выраженной конфессиональной установки. Семья Канарисов вначале была католической. Только дедушка Вильгельма, женившись на протестантке, перешел в ее веру. Мать Вильгельма, хотя и происходила из семьи евангелистов, больше склонялась к католицизму. И мать и отец не были регулярными посетителями церкви. Посещение церкви ограничивалось, как это было принято в годы, когда в большой моде была либеральная теология, в основном, большими церковными праздниками. Однако дети воспитывались в естественной вере в то, что более высокая власть направляет и охраняет человеческую жизнь, и на принципах христианской этики. Это воспитание осуществлялось не столько с помощью поучений, сколько благодаря живому примеру родителей. Вильгельм Канарис хотя и не имел ярко выраженной веры, но был все же глубоко религиозным человеком. Позднее, уже будучи зрелым человеком, он часто ходил вместе со своими обеими дочерьми в евангелистскую церковь в Далеме; однако он, очевидно, унаследовал от матери то, что в тяжелые последние годы своей жизни на него оказывала сильное влияние мистическая атмосфера католических соборов.
Отец и мать Канариса были людьми с возвышенной душой, многосторонними интересами и обширными знаниями. Конечно, такой развитый ребенок, как Вильгельм, многое усваивал из бесед взрослых. Тот период, когда ум мальчика начал критически воспринимать окружающий мир, был эрой Вильгельма II. Это было время бурного экономического развития. В районе Рура закладывались все новые шахты, вырастали новые доменные печи и металлургические заводы. Молодая германская империя стремительно превращалась в ведущее индустриальное государство континента. Внешняя торговля расширялась; рос флот, для которого в Руре изготавливали броню. Колониальная политика империи волновала фантазию людей, и прежде всего молодежи. Конечно, в доме Канариса все были настроены патриотически. Отец был восторженным почитателем Бисмарка. В конфликте между старым канцлером и молодым неопытным императором симпатии отца были безраздельно на стороне основателя империи. В остальном в семье мало говорили о политике; только когда предстояли выборы в рейхстаг или происходили исключительные события, дети слышали, как их родители при случае затрагивали политические темы — в беседе между собой и с гостями. Тогда произносились с неодобрением имена либерала Евгения Рихтера и социал-демократа Августа Бебеля. Сами говорившие были сторонниками национального либерализма. Тогда эта партия еще была ведущей в индустриальном районе в сравнении с партией центра, к которой относились в своей основной массе представители индустриальной верхушки. Сближение между промышленными магнатами и прусскими консерваторами еще только предстояло.
В индустриальной среде, в которой вырос Вильгельм Канарис и которая уже тогда чувствовала и называла себя экономикой страны, естественно, ничего общего не имели с социализмом как из-за классовых, так и интернационалистических тенденций. Это было золотое время ничем не ограниченной предприимчивости. Многие из этих людей, хотя им и приходилось смиряться с существованием профсоюзов, занимали позицию хозяина в доме, которая, однако на практике значительно смягчалась патриархальным чувством социальной ответственности. Потому что во многих случаях подъем от рабочего к предпринимателю и фабриканту происходил слишком быстро, чтобы в среде индустриальных магнатов смогло развиться чувство классового превосходства.
Классовый оттенок диктовался снизу и лишь тогда смог пустить корни в западногерманском промышленном районе, когда отечественные рабочие смешались благодаря иммиграции с востока с иностранными элементами.
Можно со всей отчетливостью наблюдать в последующей жизни Канариса влияние этой среды; отвращение к марксизму, особенно в его экстремальных формах, сохранилась в нем навсегда. С другой стороны, ему было свойственно очень сильное чувство социальной ответственности, которое он унаследовал от среды промышленников и военных и которое нашло свое выражение в его заботе о своих подчиненных всех званий. Канарис был совершенно лишен какого бы то ни было чувства превосходства. Поэтому ему легко было общаться после революции 1918 года с представителями всех партий, в том числе и пролетарских. По этой же причине его сопротивление Гитлеру было основано не на осуждении «ефрейтора», а имело более глубокие и серьезные основания.