Становилось все яснее, что корабль постепенно поглощается морем.
Когда об этом доложили Небогатову, он незамедлительно отдал приказ:
— Мобилизовать всех, кто может помочь, чтобы избавить судно от воды.
На батарейной палубе, чтобы снизить видимость корабля для противника, горели только тусклые синие лампы. Полумрак окутывал пространство. Броненосец качался на волнах, вода вспыхивала холодным блеском, а иногда с грохотом устремлялась к борту, на который кренилось судно. Небогатов бродил по палубе, шлепая ногами по воде, и все вокруг казалось чужим, словно он оказался на другом корабле. Повсюду виднелись обломки орудий, разрушенные переборки офицерских кают, поврежденные элеваторы и зияющие пробоины в бортах. В слабом синем свете с трудом можно было разглядеть офицеров и матросов, которые, бледные и изможденные, с тревогой в глазах, спешили по своим делам. На мгновение ему показалось, что он оказался среди оживших мертвецов. Это ощущение усиливалось при виде неубранных тел двух погибших матросов, которые, перекатываясь вместе с водой, сталкивались друг с другом, их головы поворачивались то в одну, то в другую сторону.
Если на верхней палубе экипаж был занят отражением минных атак, то в трюме основное внимание уделялось борьбе за устойчивость корабля. Трюмно-пожарный дивизион, слесари и машинисты, боцманы с плотниками и матросами заделывали пробоины. Некоторые пробоины были небольшими, размером с кулак, но их было много, и вместе они пропускали огромное количество воды. Такие забивали деревянными клиньями или втулками с промасленной паклей. Однако с крупными пробоинами справиться было сложнее. Из-за рваных краев трудно было подвести пластырь под пробоину, а тут ещё волнение моря и резкие маневры.
Внезапно раздался взрыв. Корабль вздрогнул. Вероятно, их успешно торпедировали. Хлынули потоки воды, люди запаниковали. Небогатов выстрелил.
— Куда вы, трусы? Назад! За мной! Пробоину заделывать матрацами и койками, затем накладывать доски, закрепляя их упорами! -приказал Небогатов, идя на ревущей воды.
После обнаружения места попадания началась работа:
— Поддерживай доски плечом!
— Упоры давай!
— Что ты мне койкой в лицо тычешь?
— Одеяла подкладывай!
— О, черт!
Но пробоина не заделывалась. Пришлось сверху на веревке спускать людей, чтобы они подводили пластырь из парусины снаружи. Пластырь лег неровно, но это ослабило напор воды и им удалось уменьшить течь.
Некоторое время Небогатов со всеми черпал воду, пока не выбился из сил. Он поднялся на верх, отправился в боевую рубку. Во время вчерашнего боя все. кто был внутри были убиты или ранены осколками из смотровых щелей, но сейчас судно управлялось оттуда.
— Предшественник поворачивает влево! — крикнул мичман.
Старший офицер сразу выпрямился и скомандовал:
— Не отставать!
И, повернувшись мичману, добавил:
— Осторожно клади руля!
— Есть осторожно клади руля, — угрюмо ответили ему.
Они стали повторять маневр впереди идущего корабля. "Суворов" покатился влево и в те же время начал крениться на левый борт, в наружную сторону циркуляции. С верхней и батарейной палуб донесся до боевой рубки зловещий гул воды. Неприятельским огнем еще в дневном бою были уничтожены все кренометры, но и без них чувствовалось, что корабль дошел до последней черты своей остойчивости. Свалившись набок, он дрожал всеми частями железного корпуса. В рубке, зная о предельности крена, все молчали, и, вероятно, всем, как и ему, казалось, что наступил момент ожидаемой катастрофы. Так продолжалось до тех пор, пока броненосец, постепенно поднимаясь, не встал прямо.
— Во "Суворов" дает! — облегченно вздохнул старший офицер.
Минут через пятнадцать, когда начали ложиться на прежний курс норд-ост 23°, опять повторилось то же самое.
Впереди идущие суда проделывали такие повороты, очевидно, для того, чтобы затруднить действия неприятельских миноносцев. При этом каждый раз они теряли из виду впереди идущий корабль. Относительно слабо повреждённые суда, вроде "Николая 1" поворачивались почти на месте, а полуубитый " Суворов", чтобы не допустить большого крена своего судна, вынужден был описывать дугу окружности с большим радиусом. Сверкавший перед "Суворовым" огонек ратьеровского фонаря на время исчезал. Они рисковали совсем отстать от других судов, что учитывая состояние их корабля было бы смертельным приговором - их единственный шанс отбиться от миноносцев был в том, чтобы действовать сообща.