— Выходит, перемирие с русскими прервано? — недоумевал Лористон.
В ответ Мармон развел руками:
— Как знать, генерал, быть может, Сенявин знает что-то большее, чем мы с вами. Договор в самом деле еще не ратифицирован. Завтра же я пошлю к Сенявину офицера — объясняться.
Посланец Мармона появился в Которо ко времени. Лицо русского адмирала светилось искренней улыбкой, он не скрывал радости…
Два часа назад вдруг появился фельдъегерь из Петербурга:
— Император отменяет все свои прежние распоряжения и приказывает вам удерживать Которо. Парижский договор, подписанный Убри, государь не ратифицировал.
Весть об этом мгновенно облетела все корабли и достигла берега. Которцы и черногорцы обнимали друг друга.
Утомленного гонца Сенявин пригласил в салон, велел принести закуску, вино. Немного отдышавшись и придя в себя, курьер разговорился о переменах в петербургской политике.
— В Париже рассчитывали, что Англия с уходом Питта[66] пойдет с Францией на мир, однако просчитались. К тому же в Пруссии Фридриху тоже пришлось не сладко. Половину Германии подмял под себя Бонапарт, а обещанного Ганновера Фридриху не отдал. Потому ныне Фридрих все более к союзу с нами клонится.
Курьер отпил немного вина и продолжал:
— Стало быть, в гвардии нашей, ваше превосходительство, и при дворе Бонапарта «исчадием дьявола» нарекли. В особенности аустерлицкое несчастье ему простить не могут.
В распахнутые оконца адмиральского салона потянуло вечерней прохладой. Раскаленный солнечный диск на глазах уменьшался, погружаясь в синеву далекого горизонта. Прощальные багрово-золотистые блики протянулись по зеркальной глади спокойного моря. Горнисты играли вечернюю зорю.
Слушая курьера, Сенявин невольно проникался чувством неприязни к всесильному властелину с берегов Сены. «Захватил пол-Европы, народы многие разорил, а ему все мало».
Отпустив петербургского гостя, адмирал поднялся на шкафут. Озаренный алым светом небосвод напоминал о только что скрывшемся в морских просторах солнце. «Красно солнце ввечеру — моряку бояться нечего», — пришла на ум старинная присказка моряков.
С бака донеслась незатейливая мелодия. Два или три матроса запевали чисто и звонко, остальные дружно подтягивали:
Песня была знакома еще со времен службы на эскадре Ушакова, и, как часто бывало раньше, адмирал начал подпевать вполголоса:
На следующий день Сенявин не мешкая послал десант, и он с ходу захватил французскую батарею.
— Нынче мы не будем ждать атаки неприятеля, — пояснил перед вылазкой адмирал Попандопуло и Негошу, — надобно произвести внезапную диверсию и откинуть французов подальше от крепости.
В середине сентября, разведав позиции французов, русские батальоны и черногорцы атаковали их и отбросили к Дубровнику. Сенявин намеревался преследовать французов, но вконец раздраженный Мармон на этот раз опередил его.
— У нас почти в пять раз больше солдат, а мы убегаем, как трусливые зайцы, потому что Сенявин проворнее нас, — выговорил он Лористону и подозвал его к карте. — Вчера к нам подошли основные полки из Дубровника. Ровно в полночь мы начнем наступление вдоль побережья. Пока русские спят, вы атакуете этих разбойников Негоша, загоните их подальше в горы и обойдете крепость. Остальные наши полки сбросят русские батальоны в море и штурмуют крепость с другой стороны.
Однако замыслы Мармона нарушила погода. Когда французские полки находились на полдороге, глубокой ночью разразился жестокий ливень. Промокшие, выбившиеся из сил передовые отряды французов только к рассвету подошли к позициям русских. Мармон изменил план. Вначале он всем войском отбросил черногорцев, а затем французы навалились на батальон Попандопуло. На каждого егеря пришлось по три-четыре француза, тем не менее русские стойко отбивались, но медленно отходили к крепости. Чувствуя свое превосходство, французы рванули и уже ворвались было на плечах егерей в крепость. Но тут заговорили десятки корабельных пушек «Ярослава». Еще накануне Сенявин определил позицию Митькову:
66
Питт Уильям Младший (1759–1801) — премьер-министр Великобритании в 1783–1801 и 1804–1806 гг., один из главных организаторов коалиций европейских государств против наполеоновской Франции.