Королев познакомился с Цандером, когда появилось слово «ГИРД», Только слово и несколько энтузиастов.
Вечером гирдовцы — Цандер, Победоносцев, Тихонравов, Щетинков собрались на квартире Королева, недалеко от зоопарка на Конюшковской улице. Квартира была крохотная, со смежными комнатами, перестроенными в отдельные самим Сергеем Павловичем. Он был единственным владельцем отдельной квартиры, где можно собраться.
Королев сказал:
— Фридрих Артурович, а что, если ваш двигатель…
В этот момент вошла жена Сергея Павловича Ляля Винцентини.
— Пойдемте чаю попьем, — сказала она.
— А может, потом?
По виду мужчин она поняла, что в самом деле лучше потом.
Цандер заговорил о каких-то бобах, которые можно выращивать в ракете, летящей на другую планету.
«Уже и до бобов додумались, — улыбнулась Ляля, прикрывая дверь снаружи. — А может, этот бобовый разговор для конспирации? Удивительное дело, мужчины никогда не взрослеют окончательно. Это однажды сказала мне Мария Николаевна, но только я тогда не прочувствовала ее слов».
Мужчины поглядели на закрытую дверь.
— Фридрих Артурович, что, если ваш двигатель поставить на планер? — сказал Королев.
— Но я его делал как лабораторный, у него тяга пять килограммов. Я, правда, делаю второй…
— А я и имею в виду ваш второй двигатель. Видите ли, нам нужны средства и производственная база. Только непосредственные успехи дадут нам поддержку. Полет на Марс никто финансировать не будет, а ракетоплан — другое дело, более реальное.
— Может, вначале поставить двигатель на велосипед?
— Это не произведет никакого впечатления. Нужно брать быка за рога, то есть двигатель ставить на планер. Это реально, и на этой почве возможны успехи. Мы обязаны разорвать заколдованный круг: нет практических результатов — нет средств — работа стоит. Круг этот, кроме нас, никто рвать не будет.
— Но ведь на планере тут же отгорит хвост.
— Мы возьмем бесхвостку Черановского, там хвост не отгорит: там его нет. Правда, этот аппарат еще не достроен и не облетан.
— Кто же его облетает?
— Недаром же я занимался планеризмом, Фридрих Артурович.
Остальные поддержали Королева, в самом деле, нужно опуститься на грешную землю. А где взять производственную базу?
— Тут также необходимо опуститься на землю, — сказал Королев. — Если мы будем ждать, когда нашу организацию узаконят, пройдет неизвестно сколько времени. Нужно найти помещение и приступить к работе.
Цандер улыбнулся.
— Вы фантазер, Сергей Павлович. Кто же нам даст помещение?
— Никто. Помещение мы должны отыскать и взять его штурмом. Какой-нибудь подвал, так называемый нежилфонд.
— Где же искать подвал?
— Мы разобьем Москву на районы, и каждый из нас начнет поиски. Иногда придется пустить кое-кому пыль в глаза, иногда прикинуться дурачком, это уже зависит от индивидуальных способностей. Разнюхать у дворников, поболтаться около колонок, где женщины собираются посудачить за жизнь.
— А милиция ничего? — спросил Цандер.
— Милиция ничего. Но вас, может быть, и не стоит посылать на это дело.
И все согласились, что не стоит. Все-таки подозрительный немецкий акцент, несколько непривычная внешность.
Говорили допоздна. Строили планы, спорили, у каждого была своя идея, но всех объединяло одно желание — работать.
Когда вышли на улицу, была ночь. Сияли звезды. Цандер остановился. Его лицо было так бледно, что казалось светящимся. Он поднял руку и воскликнул:
— Да здравствуют межпланетные путешествия на пользу всего человечества!
Королев оделся «нейтрально». В такой форме одежды его можно принять и за студента, и за молодого рабочего, и за интеллигента, все в зависимости от обстановки. И двинулся на поиски помещения. Но, пройдя некоторое расстояние, он подумал:
«А собственно, зачем городить огород? На углу Садово-Спасской и Орликова есть прекрасный подвал. Там мы занимались теорией планеризма от МВТУ. Помещение это, кажется, сейчас свободно и числится за Осоавиахимом».
И в самом деле, подвал пустовал, в нем, кроме рваной оболочки аэростата, ничего не было, если не считать всякого хлама и грязи.
Через некоторое время гирдовцы посетили подвал и решили, что ничего лучшего и быть не может. Осталось только произвести ремонт и приступить к делу.
— Сергей Павлович, — улыбнулся Цандер, — как это у вас все ловко получается. Ракетоплан, подвал, бабы у колонки. У вас талант руководителя, а это так нужно для современного ученого…
— Ну, какой там талант, — отмахнулся Королев. — И какой я ученый. Просто я стараюсь не делать лишних ходов.
— Сколько вам лет? Мне все неудобно было спросить.
— Двадцать четыре.
— На двадцать лет меньше, чем мне.
Гирдовцы начали выносить из подвала мусор.
Цандер тащил ведро с хламом на помойку, обернулся и воскликнул:
— На Марс, на Марс!
Подвал заново оштукатурили, протянули электропроводку, каждый тащил сюда все, что мог, начиная от сломанного стула, кончая напильником. Скоро подвал принял божеский вид.
— Вот теперь хорошо, порядок, — сказал Королев. — Как сказал Декарт, «порядок освобождает мысль».
В ЦАГИ, Военно-воздушной академии и других подобных организациях повесили объявления:
«При Центральном совете Осоавиахима образовалась группа по изучению реактивных двигателей, сокращенное название которой ГИРД. Всех работающих в области реактивных двигателей или интересующихся ими, а также желающих работать в данной области, которая может считаться областью, способной подготовить звездоплавание, просят сообщить свой адрес по адресу: Москва, Никольская, д. 27, Центральный совет Осоавиахима, секретарю ГИРДа…»
Жильцы дома относились к «лунатикам» юмористически. И прозвали их «группой инженеров, работающих даром», ведь все собирались в подвале после работы. Жильцы не знали, что им сулит в дальнейшем это соседство. Но пока ничего страшного. Не пьяницы, не буяны, правда, чуточку чокнутые, но безобидные. Пусть живут…
Жильцы дома на углу Садово-Спасской и Орликова не могли предположить, какие опасности им сулит соседство инженеров, работающих даром. Правда, кое-что в их поведении настораживало, и главное, почему это они работают бесплатно. Тут что-то не так, что-то нечисто. И мамаши на всякий случай оттаскивали своих детей подальше от окна, за которым иногда слышалось: «На Марс, на Марс!»
Мирная жизнь нарушилась, когда однажды в подвале раздался взрыв и из окон и дверей пошел подозрительный белый дым. «Лунатики» вылетели на улицу и, усевшись на бревнах, щурили глаза. Кто-то из жильцов крикнул:
— Пожар!
Перепуганных жильцов успокоили, что все в порядке, все шло, как и предполагалось, и результаты получились близкие к расчетным.
На другой день взрыв повторился, но теперь из окна пошла пыль, оказавшаяся капельками воды. А буквально через час взрыв снова напугал мирное население, а черный дым, валивший из окна, закоптил белье, висевшее на веревке.
На чудаков, высыпавших из подвала, накинулась хозяйка белья:
— Немедленно прекратите безобразие! Я вызову милицию.
А двое мужчин, явившихся узнать, пожар ли это или еще что, подошли с видом героев из фильма, и один сказал:
— Если вы не прекратите свое черное дело, мы соберемся и побьем вас, чтоб не хулиганили. Идите в другое место, там и хулиганьте.
Королев стал начальником ГИРДа. Это получилось как-то само собой, и приказ по ЦС Осоавиахима только зафиксировал установившееся положение. Вначале к нему обращались с вопросами, потому что он всегда был в курсе дел и незаметно направлял деятельность всей организации в сторону реального, а не «лунных фантазий», хотя места и для лунных фантазий оставалось предостаточно. Он мгновенно мог принять нужное, единственно возможное из десятков решение, казалось, он не думая бьет в самое яблочко, просто он быстрее соображал. Через некоторое время он стал так необходим, что без него и обойтись было трудно. Фридрих Артурович занимался «чистой наукой» и в вопросах практических оказывался беспомощным, как ребенок. Он терялся, когда ему задавали земные вопросы, и неизменно отвечал: «Поговорите с Сергеем Павловичем».