— Черт знает, что делать, — сказал Мошкин. — Меня из комсомола выгнали.
— За что? — спросил Цандер, стараясь погасить в глазах голодный блеск: он был увлечен котлетой.
— На собрания не ходил. Работы до черта…
— А вы бы объяснили.
— Как объяснить-то? Ведь наш объект считается секретным, и тем, у кого с языком неблагополучно, у нас делать нечего.
— A-а. А вы обращались к Сергею Павловичу?
— И в самом деле, нужно поговорить с ним.
Стояло жаркое лето, но в подвале было холодно, и приходилось выбегать на улицу греться, не обращая внимания на злые глаза жильцов, направленные изо всех окон. Поэтому те, кто не был занят непосредственно цандеровским ОР-2 или самолетными системами, которые требовали лабораторных испытаний, с восторгом выслушали приказ о поездке на испытания бесхвостки. «Женчасть» ГИРДа также выразила желание ехать на природу и тянуть амортизаторы изо всех своих женских сил.
Испытания проводились на станции Планерная Октябрьской железной дороги.
При виде бесхвостки у многих возникло сомнение в возможности ее полета. И этот вопрос вертелся у всех на языке, но рядом мрачно расхаживал конструктор Черановский, и задавать вопросы никому не хотелось.
Королев привыкал к кабине, ерзал на сиденье, отклонялся в стороны, запоминая телом, далеко ли до края борта, трогал рули. Казалось, он не замечал всего происходящего за пределами аппарата.
— Нужно два мешка с песком — сместить центр тяжести, имитируя вес движка, — сказал он.
Первые полеты были проведены на малой высоте, не более двух метров над землей, Королев «учился» и привыкал к бесхвостке, чтоб в дальнейшем в случае капризов аппарата действовать должным образом, не думая, куда двигать ногой или рукой. Аппарат должен стать продолжением собственного тела летчика. По вечерам он писал донесения.
«Донесение № 1. Секретно. Комиссия по испытанию РП-1. Мною был испытан самолет РП-1 (он же БИЧ-11). Испытательные полеты были проведены без мотора. Старт осуществлялся при помощи амортизатора. Сила ветра 4–6 м/сек. Полет первый: на ровном месте с отрывом от земли 1–2 метра показывает хорошую управляемость машины, но отрыв от земли тяжелый, так как машина имеет сильную тенденцию идти на нос… По моему предложению вынут один из двух мешков с песком… Взлет облегчился, но после набора скорости, на взлете, приходится ручку сильно выбирать на себя (машина «висит» на ручке). Летчик Королев».
«Донесение № 4. Секретно… Мотор на полном газу в момент начала старта. Запуск на двух амортизаторах силой… в 20 человек… Отрыв от земли очень легкий. Но в момент, когда самолет тронулся с места, мотор заглох, затем все время работал с перебоями… В моменты, когда мотор сдавал, самолет имел довольно сильную тенденцию идти на хвост, а когда мотор забирал, идти на нос. В подобных условиях полета посадка весьма затруднительна, так как машина раскачивается мотором и, кроме того, имеет большую посадочную скорость… На малых оборотах мотор трясет всю машину… Летчик Королев».
За время испытания РП-1 гирдовцы загорели и посвежели. Все шло прекрасно. Но во время одного полета аппарат стало раскачивать вверх-вниз, мотор работал с сильными перебоями, и все увидели, что бесхвостка идет точно на бугор вынутой земли. Королев, по-видимому, попытался как-то миновать это препятствие, наклонил машину, но опоздал. Аппарат беззвучно ударился о бугор и перевернулся. Все замерли. Неужели конец? Кто-то из женщин назвал Королева «Сереженькой». В следующий момент донесся звук удара от столкновения аппарата с землей, и все кинулись к месту происшествия. Еще издали все заметили, что Королев лежит не под машиной, а рядом. Вот он зашевелился, сел, Когда стартовая команда — а здесь все присутствующие были стартовой командой — подбежала к нему, он тяжело поднялся.
— Все в порядке, — пробормотал Королев. — Теперь я знаю, в чем дело.
Он повернулся и, ни на кого не глядя, двинулся к реке.
И, сидя на берегу, написал следующее донесение.
«Донесение № 6. …Считаю необходимым тщательно отрегулировать мотор на земле заново, сменив ему карбюратор «Форд» на «Зенит». После этого можно продолжить испытания. Бак оставить под давлением. Насос для подкачивания врезать в доску приборов и установить как следует. Кран в кабине подтекает. На секторе поставить затяжной барашек. На кабину сверху поставить зеркало, позволяющее пилоту видеть в полете моторную установку… Летчик Королев».
Королев думал: «Хорошо, что я сам летал и получал сведения о машине из первых рук».
На другой день «женчасть» ГИРДа, которая с таким восторгом выезжала на природу и исправно тянула амортизаторы, всеми правдами и неправдами отбодалась от последующих поездок.
Вечером он вложил в свою «черную папку» очередной некролог: разбился на грузовом планере летчик Кошиц.
Испытания бесхвостки продолжались.
— Меня из комсомола исключили, — сказал Королеву Мошкин.
— Знаю. Завтра схожу в комитет комсомола, надеюсь, все обойдется. Как называется ваша организация?
— ГЭМИХШ. Видите ли, как получилось…
— Не нужно слов, мне все ясно.
— И еще я решил работать только здесь.
— Вы сильно проиграете в зарплате.
— Я это знаю.
— Очень хорошо. Ракета — дама очень ревнивая, она не потерпит, чтобы вы проводили время не с ней. Она требует человека без остатка… И еще вот что. Организуйте сбор денег для Цандера. Только сделайте это деликатно. Вы это умеете, я знаю. У него не слишком хорошее материальное и семейное положение, все-таки двое детей, жена и все такое. А эти деньги мы внесем в столовую, Фридрих Артурович ничего и знать не будет. Как вы на это смотрите?
— Я это сделаю, Сергей Павлович.
На другой день Цандер, получив свой обед, сказал:
— Гляньте-ка! Стали лучше кормить. Трачу семь копеек, а какой обед! Раньше такой можно было взять только за тридцать пять копеек.
— Да, жить стало лучше, — пробормотал Мошкин. Обед и в самом деле стоил тридцать пять копеек.
Королев думал не только о непосредственной работе по осуществлению полетов при помощи ракет, он постоянно думал о том, как бы изменить общественное мнение в пользу своего дела. Что делать, если вначале каждая новая мысль кажется ересью? И он завел переписку с писателем Перельманом, автором книг «Межпланетные путешествиям и «Ракетой на Лунум. Королев и сам думал написать книгу, в которой намеревался убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, она должна быть строго научной, но сложные для неспециалистов главы вынести отдельно, чтобы они не мешали плавности изложения, понятного школьнику. Во-вторых, нужно указать ее целенаправленность. К примеру, взять эпиграфом что-нибудь из Климента Ефремовича Ворошилова, наркома обороны, ну, скажем: «Кто силен в воздухе, тот в наше время вообще силен». В-третьих, надо лишний раз напомнить, что немцы делают свои ракеты не для карнавалов, кое-кто там поднимает голову и с вожделением пялит глаза на Россию. И главное: ни слова о Марсе, ни слова о Луне! Назовем книгу скромно: «Ракетный полет в стратосфере». Нельзя пугать общественное мнение баснями о других мирах, это преждевременно. Ведь большинство издательств отказывается печатать «лунные фантазии», что, однако, не мешает некоторым журналам печатать всякую чушь. Где это я прочитал следующее сообщение: «Для испытания отдачи была сконструирована мощная ракета. Ее прикрепили к телеграфному столбу. Будучи подожжена, она унеслась ввысь со скоростью 1000 км/ч, унося вместе с собой столб…»?
Королев сел за письмо к Перельману.
«Несмотря на большую нагрузку по линии разных экспериментальных работ, все мы очень озабочены развитием нашей массовой работы. Ведь несомненно, что базироваться только на военную современную засекреченную сторону дела было бы совершенно неверно. В этом отношении хорошим примером нам может послужить развитие нашего гражданского воздушного флота. Ведь прошло только 1,5–2 года, а как далеко и широко развернулось дело, как прочно сложилось общественное мнение! Поэтому нам надо не зевать, а всю громадную инициативу мест так принять и направить, чтобы создать определенное положительное общественное мнение вокруг проблемы реактивного дела, стратосферных полетов, а в будущем и межпланетных путешествий. Нужна… литература. А ее нет… Хотелось бы только, чтобы вы больше уделили внимания… не межпланетным вопросам, а самому ракетному двигателю, стратосферной ракете и т. п., т. к. все это ближе, понятнее и более необходимо нам сейчас… А если это будет, то будет и то время, когда первый земной корабль впервые покинет Землю. Пусть мы не доживем до этого, пусть нам суждено копошиться глубоко внизу, все разно только на этой почве будут возможны успехи…»