Подняли меня вечером. Это я про Бету говорю. Причём, семь часов летели на скорости семьдесят километров в час, и никаких проблем. Не в центре Чёрного моря находились, ближе к Турции. Километров двести до её берегов. Я проверил, порядок, хотя нас снесло боковым ветром, вернул судно на курс и приступил к ужину. Кок подал уже всё на стол. Кстати, он же и стюард. Иногда ему помогает один из матросов, но сейчас этого не требовалось. Команда уже поужинала, и вот я следом. Просто позже встал. А питаемся из одного котла.
Пока принимал пищу, была яичница с гренками, я размышлял. Идея перекинуть малых сюда, была стоящей. Стоять на вахте и быть наблюдателями ночью они смогут. Да, быстрее уставать будут, вахты для них сокращённые, часа два-три, но помощь мне Бете будет большая. Я не знаю, чем руководствовался Бахирев, но сомневаюсь, что тот исполнял приказ сверху. Тот частенько намекал, да и прямо говорил, чтобы я начал учить его людей из молодых офицеров, но всегда получал отказ. Изменение наших отношения я заметил ещё когда летели к Севастополю. После того разговора, когда я спокойно сообщил своё мнение об императорской семье и их возможном будущем. Хотя в этой истории вряд ли дойдёт до ипатьевского подвала. А вот насчёт Гражданской, не уверен. Причём я не лгал, да и не любил я это делать, проще помолчать, чем врать в глаза собеседнику. Я действительно терпеть не мог Николая, и его семья, их судьба, меня не волновала. Похоже адмирал был этим крайне недоволен, вот он как раз был человек Николая. Да, он видел все его недостатки, но те не смущали Бахирева. Впрочем, я сам считаюсь человеком Бахирева, и тому приходилось считаться с моим мнением по Николаю Второму, однако вот такое недовольство своё показал. Мол, не хочешь брать и обучать офицеров, то сам, всё сам. Так что малые нужны. Я бы желал отправить малых сюда своим ходом, а средние по горячим следам рванули бы к Англии, чтобы не успели зачистить куратора, а то и до этого могло дойти, вот только у средних близнецов всего один дирижабль в запасе, на котором те прилетели и запасного не было, а трофеи не попадались, кроме того старого цеппелина, которого мне самому не нужно. А малые требовались срочно.
Я это понял, когда стемнело и прибавивший ход 'Возмездие', двинул к Османским берегам. До этого я старался не показываться на виду. Впрочем, не помогло, ждали, и именно нас. Разведка у немцев всегда хорошо работала, и агенты их на базе Черноморского флота наверняка были. Знали они о прибытии моего судна, и ждали. Там был цеппелин германский. На четырёх тысячах метрах патрулировал. Выше не поднимался, облака мешали. Чёрт, да я знаю, что это за судно. Немцы о нём в своих газетах так и трещали. Вошёл в состав воздушного флота Рейха в мае этого года. Специально три заложили, убийцы дирижаблей, высотники, семь с половиной тысяч метров, шесть моторов, новые винты отчего те способны развивать скорость до ста пятидесяти километров в час. Грузоподъёмность шестьдесят семь тонн, для такого крупного судна вполне норма. Экипаж сорок семь человек при пяти офицерах. Этот первый в составе флота, два других ещё строятся. Тоже в этом году должны быть получены командами и войти в состав воздушного флота. Готов поспорить, вооружён мелкокалиберными пушками. Германцы, как и британцы, изучили опыт обороны русской столицы и так же оснащались, вооружаясь. Я изучал материалы разведки Черноморского флота. Агенты наши, обычно это греки, сообщали, что ночами стали часто звучать в небе авиационные моторы, летали ракеты, пущенные с самолётов. Османы обучали лётчиков ночами атаковать цеппелины. Не удивительно, такие же тренировки шли и у базы Черноморского флота, тот налёт, как был недавно, с гибелью мирных жителей, немцам уже не повторить без потерь. Впрочем, те это и сами понимали, и не торопились наносить второй ночной удар. А цеппелин хорош, недавней постройки, жаль высоко висит, подошёл бы на пяти тысячах метрах, спустился на него и коснулся, убирая в хранилище. Однако я очень желал его получить, возжелал даже. Ждали тут именно 'Возмездие', для борьбы с которым и было создано это боевое судно. Опустив бинокль, я рассматривал тёмный берег вдали и веретено большого жёсткого корпуса вражеского дирижабля, и сообщил вахтенному пилоту рядом, тот был из кондукторов: