В Пресбурге Жиленков должен был прочесть доклад о Русской освободительной армии в немецко-словацком обществе.
«Президент Словакии Йозеф Тисо, — писал в своей книге «Власов» Свен Стеенберг, — дал гостю торжественную аудиенцию. Жиленкова приглашали к себе министры, осыпали его подарками и обменивались с ним братскими славянскими поцелуями. Официально Словакия считалась суверенной страной, фактически же она после неудавшегося восстания в августе 1944 года находилась в полной зависимости от рейха».
Георгий Жиленков называл себя генералом, но в Красной армии он как политработник имел звание бригадного комиссара. Жиленков начинал в Воронеже на машиностроительном заводе, из слесарей выдвинулся в секретари райкома комсомола. В 1930 году он переехал в Москву и поступил в индустриально-технический техникум, закончив, стал директором фабрично-заводского училища, секретарем парткома завода «Калибр».
В январе 1940 года Жиленкова утвердили вторым секретарем Ростокинского райкома. Ростокинский район — на северо-востоке столицы — вошел в состав Москвы в 1935 году. 31 декабря 1940 года его утвердили первым секретарем райкома. В протоколах секретариата МГК ВКП(б) сохранился листок с типографской надпечаткой: «Секретно. На голосование вкруговую». Это значит, что Жиленкова на заседание не приглашали, а вопрос решили заочно. Результаты голосования: за — подписи всех секретарей горкома. Против никого.
Через неделю, 7 января 1941 года, решение секретариата утвердило бюро горкома. Пункт 66-й гласил:
«О первом секретаре Ростокинского РК ВКП(б):
Утвердить первым секретарем РК т. Жиленкова Г.Н., члена ВКП(б) с 1929 года, освободив его от обязанностей второго секретаря Ростокинского РК ВКП(б).
Просить ЦК ВКП(б) утвердить настоящее решение».
После начала войны Жиленков, как и многие партработники, ушел в армию. Ему присвоили звание бригадного комиссара и утвердили членом военного совета 32-й армии. Члены военного совета в первую очередь призваны были контролировать военачальников. Без их подписи приказы командующего были недействительны.
Первые секретари столичных райкомов котировались высоко. Секретаря Днепропетровского обкома Леонида Ильича Брежнева тоже произвели в бригадные комиссары, но должность дали поскромнее.
4 августа 1941 года секретариат Московского горкома принял решение:
«В связи с назначением первого секретаря Ростокинского РК ВКП(б) тов. Жиленкова Г.Н. членом Военного Совета Армии утвердить исполняющим обязанности первого секретаря Ростокинского РК ВКП(б) тов. Астафьева А.А., члена ВКП(б) с 1932 года…»
В октябре 1941 года, когда армия попала в окружение под Вязьмой, Георгий Николаевич Жиленков пропал без вести. В реальности он попал в плен 14 октября вместе с офицерами штаба. Он, вероятно, самый высокопоставленный политработник, пожелавший служить немцам.
— Это парадоксально, — говорил Жиленков, — но в чужом, враждебном мире, в плену я впервые почувствовал себя свободным человеком. Я, партийный работник, имевший все шансы стать членом Центрального Комитета партии! Что же должны были чувствовать простые люди? То, что они думали и чувствовали, я узнал за те дни, когда скитался с ними по лесам и потом работал у немцев. Я даже не подозревал, как сильно простой человек, рабочий или крестьянин, ненавидит партию. Только теперь я узнал все, потому что впервые за мою жизнь мы могли свободно говорить и говорили — где? В плену! И еще одно — у меня нет никакого желания провести остаток моей жизни в концлагере, в Сибири. А для этого достаточно провести только несколько часов у немцев — вот как нам доверяет партия, даже тем, кто отдал ей все силы.
Он обзавелся красивой виллой, адъютантом, хорошенькой секретаршей, чья истинная роль ни у кого не вызывала сомнений. Даже в окружении Власова, где собрались не ахти какие моралисты, Жиленкова считали абсолютно беспринципным человеком.
У Власова Жиленков занимался знакомым делом. Он возглавлял главное управление пропаганды. В его подчинении были редакции газет «Воля народа» и «Доброволец» (выходили два раза в неделю) и радиостанция. Газеты проходили через строжайшую цензуру восточного министерства, а потом еще и главного управления войск СС.
Радиопередачи цензурировал отдел радиовещания геббельсовского министерства, руководил отделом Ганс Фриче, один из главных нацистских радиокомментаторов. Он следил за тем, чтобы передачи «русского радио» неукоснительно соответствовали линии партии.