* * *
Хризвальд, чаще прозываемый в округе просто Грызем, был не особо высок, но сложением громиле-Йэну не уступал. Давно облысевший и гладко выбритый, ниже шеи он почти весь зарос темной шерстью. Местами на торсе и руках светились подпалины - и то ведь, с огнем да железом играя, трудно от таких уберечься. А кузнец еще и разгуливал голым по пояс - жарко, видать, ему было. Особенно у наковальни. - Бригантина, значит, - протянул Хризвальд. - Муторная это штуковина, а на тебя так вообще... попробуй лучше вот это. Йэн не без сомнений посмотрел на кузнеца, однако отказываться не стал и попробовал влезть в предложенный жилет. Удивительно, в плечах обновка оказалась как раз, и даже чуть длиннее, чем нужно. Прочная кожа, усыпанная мелкими железными пластинками, давала хорошую защиту от любого оружия, ничуть не хуже византийской кольчуги или альмейнской "дощатой" брони. Не чета полным латным доспехам, понятно, ну так нельзя ведь все сразу иметь. - Это кто ж такого росту-то сыскался? - спросил Малыш Йэн. - А сам не докумекаешь? Леорикс, кому еще. Это была его запасная... я подлатал чуток, пару бляшек заменил да скрепы в поясе. На, возьми еще шлем. Нахлобучив войлочный колпак, Йэн надел сверху и вторую обновку. Железная шапка немного сжимала виски, но была определенно удобнее той хреновины, которую он обычно одалживал у Тромма. Кстати, о Тромме... - Грызь, а щита какого и палицы у тебя не найдется? - Ща глянем... булава точно была, - волосатые руки кузнеца извлекли из сундука маленькую, метательную палицу, затем добрались и до оружия посолиднее. - Держи. Щит есть, но он не очень... Каркас там уже старый, если что - долго в бою не продержится. - Все лучше, чем ничего, - Йэн сунул булаву и небольшой круглый щит в мешок. - Ну, спасибо. Выручил. Жаль, болтов нет. - Сделать-то я мог бы, да ведь тебе сейчас... - Не мне. Ну, неважно. Если чего нужно - свистни, всегда помогу. Еще раз обменявшись рукопожатием, способным сплющить подкову, они распрощались. Малыш Йэн неспешно зашагал на окраину Тристрама, к опушке леса; место встречи было назначено именно там. Хризвальд-Грызь задумчиво запустил пальцы в заросли шерсти на груди, почесался, хмыкнул и скрылся в кузне.
* * *
- Не, я туда не пойду, - отказался Алан. - Мы с Миком тут приглядим за порядком, пусть Ротт развлекается. А, Хельми? Ты все жаловался, что я самые интересные дела перехватываю, ну так вот тебе работенка. Бывший атаман хмуро взглянул на хитрого менестреля единственным здоровым глазом (мелочь, на днях с Йэном выясняли, кто на дубинках лучший) и увидел, как и ожидал, весьма ехидную ухмылочку. Не было никаких сомнений, его опять перехитрили. Впрочем, Вильхельм не возражал. Приключения - вот главное, ради чего он вообще вел "неправедную" разбойную жизнь. Не из-за денег, их-то за чертову дюжину лет Ротт скопил достаточно, чтобы выкупить у какого-нибудь разорившегося тана из Вестфалии или Фризии небольшой замок. Придет день, так он и поступит. Лет где-нибудь через двадцать. А пока что - следовало идти навстречу всякому событию, какое только могло приключиться, пусть даже это почти наверняка окажется очередная неприятность. "Приключиться", по мнению Вильхельма, весьма далекого от тонкостей италийской лженауки "линхвистики", значило совершенно не то же самое, что "произойти", и относилось только к вещам, попадавшимся далеко не на каждом шагу. Ни повеление Святоши Яна и епископа Хюммеля, ни ситуация в Тристраме к таким не относились - даже если Марион, по своему обыкновению, все чуть-чуть приукрашивает (чтобы не оскорблять ее словами "нагло врет"). Само поручение, тщательно скрываемое от остальной шайки, саксу не нравилось чрезвычайно, но уж коли за него пришлось взяться - получить от этого надо все что только возможно и невозможно. - Добро, - бросил Ротт. - Тогда ватага пока побудет на тебе. В крупные дела не ввязывайтесь, а по мелочи - сам смекнешь, не маленький вроде как. Мари, ты остаешься? - Еще чего! - раздалось из шалаша. - Попробуй только меня туда не пустить - прирежу, клянусь всеми святыми! - Выскочив наружу, Марион обвела прищуренным взглядом толпу разбойников (кое-кто ухмылялся, кое-кто откровенно гоготал, но перечить ей не стал ни один; себе дороже). Девушка успела переодеться, на ней теперь поблескивала кольчужка - несколько месяцев назад шайка Робина "раздела" византийский обоз, и Марион в счет своей доли добычи позаимствовала у раненого оруженосца его броню (юнец, понятно, не соглашался, однако приставленный к горлу нож быстро растолковал будущему византийскому "паладину", что жизнь, она будет немного ценнее кошелька и доспехов). Подходящие для женщин кольчуги встречались нечасто, посему приобретением своим Марион весьма дорожила и надевала отнюдь не в каждую "экспедицию". Как раз теперешняя затея, впрочем, была не "каждой"... - Ну, вырядилась, - фыркнул Алан, брони не признававший и считавший поэтому всех закованных в доспехи жалкими трусами (в первую очередь сие касалось рыцарского сословия). - Прямо-таки картинку рисовать можно. - Хочешь - рисуй, - отрезала девушка, - не возражаю. Напомнишь как-нибудь потом. Менестрель покачал головой.
Раз у тана брабантского, Роя,
Умыкнули жену два героя.
Утром воры к ногам
Его бросились - тан,
Мы не вынесем этого воя!
Стишки Алана, может, и не были образцами изящного искусства, но народу нравились. Сама Марион не выдержала и рассмеялась, разбойники же просто легли от хохота.
* * *
- Это старое место. СТАРОЕ, Робин. Под собором - подземные коридоры, проложенные теми, кто старше человека... - Черви. - Не знаю, да и тебе не советую доискиваться. И в глубине этих коридоров что-то упрятано. А может быть, КТО-ТО. Мне ведомо многое, но не это. Прими совет: когда почувствуешь, что впереди ждет разгадка - беги со всех ног! - Трусостью не одержать побед, Адрея, - заметил Тромм. Ведьма скрестила руки на груди. - Только идиот лезет на рожон. - Или герой, - усмехнулся Робин. - А это одно и то же. Герой - это идиот, которому посчастливилось вернуться живым и выдумать сказку о своем подвиге. Я, знаешь ли, не могу ожидать, что мне каждый раз повезет настолько. Конечно, если ты каждый раз на трех игральных костях выкидываешь девятнадцать, тебе мои советы не нужны. - Все-все, сдаюсь! - поднял руки вверх Робин. - Чем ты еще можешь нам помочь? Историей этих подземелий пусть летописцы занимаются, нам она едва ли пригодится. - Полезным может оказаться все, ну да речь не о том... Достаточно ли крепка в тебе вера, Тромм? Монах, поджав губы, покосился на ведьму, однако решил ответить честно. - Не знаю. Своих обетов я не нарушаю, а уж о заслугах моих судить только Господу. - Я тебе не мать-исповедница. - Адрея вздохнула, покопалась в поясном кошеле и извлекла самую обычную на вид костяную иголку. Скажи лучше, удержишь ли ты в себе дар, который может оказаться спасителен, если применять его с умом, но может и принести немало вреда, если попадет не в те руки? - Я никогда не предавал чужих тайн! - Повторяю, я тебе не исповедница. Ты обладаешь даром, способным пригодиться ТАМ, внизу. Он сможет сохранить жизнь и тебе, и кому-то из твоих друзей, а то и нечто большее, чем жизнь. Но нужна твердость и вера, иначе этот дар станет проклятьем. Тромм почувствовал, что во рту у него начался пожар, как утром после большой попойки; в голове застучало, но голос монаха звучал по-прежнему спокойно. - Можешь показать? Вместо ответа ведьма выбросила вооруженную иголкой руку вперед и больно кольнула Тромма в грудь, против сердца. - In nomine Uni mori sanctum est! "Умереть во имя Единого - свято." - эхом отозвалось в ушах монаха. - Что за... - он было отскочил, но сразу же понял, ЧТО. Знание теперь было с ним... да оно, по правде говоря, всегда было с ним. Даже до того, как община в Вестмюнстере приняла в свои ряды молодого послушника. - Только против тех, кого уже нельзя вернуть обратно, - с нажимом проговорила Адрея. - Иначе станешь таким же.