<tab>Хутор Малые Дворики был почти нежилой. Из полутора десятков домов зимой там жили только в пяти - старики не хотели никуда уезжать, их не испугать ни отключением электричества, которое случалось несколько раз за зиму, ни отсутствием центрального отопления - печи были во всех хатах, и развлечений им, как правило, хватало: снег расчистить, чтоб мог проехать грузовик с продуктами, дров наколоть, кур накормить. В одном дворе даже были две коровы, которые летом снабжали молоком всех дачников, а зимой остальных жителей.
Немиров случайно купил этот двор за символическую сумму и в периоды душевных потрясений взял за правило ездить сюда, где никто не докучал разговорами “за жизнь”, не лез в душу. Мужиков в хуторе было всего двое, оба ещё крепкие деды, но с приезжим особо близкого знакомства не сводили, решив, что раз непьющий - значит больной и неинтересный, но баньку наладить помогли.
<tab>За окном тихо зарокотал мотор, темноту разрезал свет фар, который блеснул в окна.
- Хозяин! Выходи! - вдруг раздался вопль со двора. - Выходи, подлый трус!
Потом последовал оглушительный свист, от которого захлебнулась возмущённым лаем мелкая шавка в соседнем дворе, и остальные собаки хутора тоже не остались равнодушными.
Кто-то выговорил крикуну, но тот только рассмеялся.
Андрей Дмитриевич накинул душегрейку на меху, взял старое ружьишко, которое досталось ему вместе с домом в комплекте, зажёг свет на крыльце и вышел встречать гостей.
- Ух ты! Берданка! Ей-богу, берданка! Настоящая берданка! - возликовал один из двух приехавших, когда Андрей Дмитриевич наставил на них ружьё. - Меня встречали всяко: с битой, с кулаками, но с берданкой… Круто!
- Денис, уймись… - раздался спокойный голос.
Смирнов. Смирнов? Откуда?.. Приехал?..
- Я хочу поговорить с тобой, Андрюш…
Формулировка фразы давала возможность зацепиться и начать хорошую ссору, выясняя, кто и что хочет, только вот морозец, хоть и лёгкий, и второй час ночи не способствовали появлению такого желания.
Немиров опустил ружьё.
- Загоняйте машину во двор и заходите в дом. Сейчас чай поставлю.
- Я жрать хочу, нафиг чай! - вякнул парень, с которым приехал Сергей, но Андрей Дмитриевич уже хлопнул входной дверью, скрывшись за ней.
<tab>Денис, съев половину курицы, выпив кружку молока с домашним хлебом, растянулся на топчане и быстро заснул, не мешая мужчинам беседовать. Вот только беседа не складывалась - они обменивались односложными вежливыми фразами и всё.
Наконец, когда Немирову надоело уже быть вежливым и ждать, когда, наконец, Сергей разродится причиной, которая его привела на хутор, Андрей разложил свою постель и начал стелить Смирнову на жутком древнем диване.
Увидев, что его не пустят к себе под бок, Сергей Юрьевич наконец сказал такие трудные слова:
- Прости меня. Я… поверил осведомителям, не поговорив с тобой сделал ошибочный вывод. Я виноват.
Андрей не спешил с ответом.
- Мне было очень больно…
- Отомсти мне?..
- Я не хочу. Не хочу мстить. Приедем - выпорю. А сейчас - спать.
Диван остался невостребованным.
Можно быть гордым. Можно тешить оскорблённое собственное достоинство, гладя его по шёрстке, не принимая искренние извинения. Но если хочешь простить - простишь.
Простишь всё. Если…
========== Доза семнадцатая ==========
<tab>Обратно ехали караваном: впереди на своей машине рулил Немиров, вместе с ним ехал Смирнов, а Ден сзади на Смирновской тачке. Пару раз они останавливались в придорожных кафешках, где перекусывали бутербродами с кофе, а потом снова отправлялись в путь.
<tab>Сергей Юрьевич не поскупился на оплату, Денис даже не ожидал такого количества денег. Правда, Смирнов с удивлением спросил, уже практически прощаясь:
- Что ты такого купил, что “отпускных” денег тебе не хватило даже на месяц?
- Каких денег? - изумился Денис. - Мне никто ничего не давал, наоборот, сказали: “Пиздуй, твоё счастье, что я такой добрый”…
- Он? Добрый? - лицо Сергея Юрьевича, только недавно бывшее спокойным и умиротворённым, застыло маской вселенского зла и коварства. - Ясно. А работу найти не пробовал?
- Конечно. В автопарк не берут, в такси больше не рискую… А что я ещё умею помимо уже общеизвестных талантов?!
- Завтра зайдёшь ко мне в офис…
- Лучше ко мне. Мастерские через неделю откроются, работа найдётся без проблем. - вмешался Немиров, который стоял чуть поодаль, прислушиваясь к их разговору. - Завтра в десять жду в офисе. - А потом добавил Смирнову, довольно безапелляционно: - А тебя сегодня. В девять. У <i>меня</i> дома.
Слово “меня” он подчеркнул не зря - перед его отъездом как раз закончились все работы в его доме, и теперь у него появилась полноценная своя территория.
<tab>Ожидание наказания - едва ли не большее наказание. Что скажет? Что сделает? Да, виноват, но сможешь ли принять это?
Для Сергея Юрьевича принятие собственных ошибок было делом трудным. Как водится, в чужом глазу хорошо видны соринки, а в своём… тем более его положение в местном социуме делало его априори правым, и это, безусловно, развратило в некоторой степени.
Нельзя не признать, что его внезапное путешествие спровоцировано тем, что всё же Смирнов неравнодушен к Андрею.
И всё же, всё же… Почувствует ли Немиров ту черту, за которую переступать не стоит?
<tab> Сергей открыл дверь, зашёл в холл, где его уже ждал Андрей, облачённый в мягкие льняные домашние штаны на завязках, с оголённым торсом… Блядская дорожка так и манила протянуть руку, рот наполнился слюной, в голове уже рисовались сцены, как они…
– Серёженька, ну что ж ты застыл на пороге? – слишком ласково спросил Андрей, так, что его можно было даже заподозрить в коварстве. – Проходи, дружочек, в спальню, чувствуй себя как дома. – Этот тихий бархатный голос обволакивал, мягко брал в плен, не давая ни одного шанса сопротивляться ему, потому как не хотелось.
В спальне ещё пахло новой мебелью, ночник на прикроватной тумбочке создавал интимный полумрак.
– Серёжа, ну что ты, как неродной? Давай, дружочек, раздевайся – да в кроватку, милый, – тихо подгонял его Андрей.
Боже, какой голос! Как загипнотизированный, Смирнов быстро расстался с одеждой, не тратя времени на всякие глупости вроде пуговиц – с мясом, так с мясом, не до того было, – и лёг на этот уютный траходром, который слегка промялся под ним.
– Серёженька, – донесся до него опять голос. Да что ж он с ним делает? И что он там говорит опять? – Серёженька, ну что ж ты, голубчик? Я тебе что обещал? Правильно, что выпорю. Так что давай-ка, дружочек, поворачивайся филейной частью вверх, – уже более строгим и не терпящим возражения тоном, произнёс Андрей, хватая Сергея за запястья и фиксируя их ремнями к изголовью кровати.
«Ну всё, пиздец котёнку! – пронеслось в голове у Сергея. – Добегался ты, Смирнов, теперь неделю сидеть не сможешь. Хотя… Сам же виноват. Так что расслабься и постарайся получить удовольствие.»
Андрей не спешил. В задумчивости осмотрел «поле деятельности», огладил ладонью и решил, что такую прелесть портить – себе дороже, так что воздействовать лучше мягко, аккуратно, чисто в воспитательных целях, не нарушая целостности кожного покрова, как он себе это ещё утром представлял, готовя армейский ремень с бляхой.
Сергей лежал лицом вниз, что значительно сокращало угол обзора – видел он только край подушки и часть прикроватной тумбочки, – поэтому информацию о происходящем вокруг получал всё больше на слух. Пока Андрей его вязал, шуршание простыни, скрип ремней и звук дыхания отвлекали от мрачных мыслей. Гораздо хуже стало, когда в спальне воцарилась тишина. Слышно было только тиканье часов где-то далеко, в одной из комнат. И больше ничего. Что задумал Немиров, почему он молчит и ничего не делает? Где он вообще? Может, ушёл? Из серии «полежи-ка, Серёженька, подумай над своим поведением»?