Бросив наконец окурок в воду — раньше молодые и неопытные утки подплывали к обгоревшей торпеде, надеясь найти пищу, но сегодня и они были не в настроении, — Марина еще немного просто подышала свежим воздухом. Руки слегка замерзли. Она подумала о том, что все же стоило прихватить перчатки, сунула покрасневшие кисти в противоположные рукава, соорудив перед грудью современный вариант муфты, и, чуть сутулясь, пошла к автобусной остановке. Под ногами хлюпал снег.
Светка выглядела симметрично, и из-за этой симметрии лицо ее стало совершенно нереальным, напоминая фотографический портрет, разрисованный озорным старательным дошкольником, в распоряжении которого были только красный и синий фломастеры. Начал он с носа, превратив аккуратный Светкин клювик в большой синеватый эллипсоид, потом взялся за глаза, решив обрамить их иссиня-черными кругами, совершенно идентичными по форме и цвету, и, наконец, основательно поработал над губами, увеличив их раза в два. Стало ясно, почему так изменился голос Светки — причиной тому было не только пережитое потрясение, но и произошедшие органические изменения.
Впервые увидев лицо подруги, Марина с трудом подавила подскочивший к горлу смешок. Стараясь не смотреть на Светку, она зашла в прихожую и стала медленно раздеваться, надеясь, что потом следы вчерашней стычки Светки с Костиком перестанут казаться столь комичными.
— Кто там? — крикнул из большой комнаты Светкин папа.
— Марина, — ответила Светка.
— Здравствуйте! — громко сказала Марина, снимая сапоги.
Светкин папа вышел в прихожую, посмотрел на Марину, мрачно поздоровался и ушел обратно. Есть ли дома Светкина мама и чем она занимается, было непонятно.
— На кухню? — спросила Марина, надев тапки.
— Ага, — сказала Светка. — В комнате Сашка сидит.
Светка молча поставила чайник, села на табуретку. Марина села на диван-уголок, положила руки на стол. Помолчали, слушая шум разогревающейся воды.
— Вот такие дела, — сказала Светка и улыбнулась, зло и почему-то немного виновато. При этом Марина заметила, что правый передний зуб Светки уменьшился раза в два.
— Что случилось-то у вас? — спросила она, отвернувшись к окну.
Светка усмехнулась, встала, сняла закипевший чайник.
— «Что случилось»! — сказала она, доставая из шкафчика чашки, сахарницу и заварник, — Не видно?
— Ты меня ругаться, что ли, позвала? — спросила Марина.
— Нет, — сказала Светка. — Извини.
Она налила чай в одну чашку, вторая осталась пустой.
— А ты? — спросила Марина, накладывая сахар.
— Губы болят, — сказала Светка, садясь на табуретку.
— Зачем же чашку достала? — спросила Марина.
Светка пожала плечами.
— Ну так что случилось? — снова спросила Марина.
— Побил он меня, — сказала Светка и всхлипнула.
Марина отхлебнула чай, поморщилась, посмотрела на стоявший на тумбочке рядом с плитой радиоприемник с логотипом Coca-Cola. Приемник молчал. Такое случилось впервые.
— За что? — спросила Марина.
— Да не за что, — ответила Светка, — а за кого.
— И за кого? — спросила Марина. Она быстро просмотрела архивы последних бесед со Светкой, но ничего криминального обнаружить не сумела.
— За Сашку, — сказала Светка. — Ну, не за брата, конечно. Друг у него есть, Сашка.
— У него? — спросила Марина. — А ты тогда при чем?
— Ну он с нами на дачу ездил в прошлый раз, — сказала Светка. — На той неделе. Ты еще не поехала.
Марина кивнула и улыбнулась. Неделю назад Дима водил ее в театр. Постановка была странной. Большую часть действия по сцене бегали близкие к истерике люди в белых балахонах. Понять, что их так взволновало, было почти невозможно, но мысль о том, что вот сейчас Светка пьет водку на даче, а Марина, вместо того чтобы работать бесплатным приложением, сидит в мягком кресле рядом с Димой, а потом будет пить горячий шоколад в каком-нибудь кафе, а потом поедет домой на его машине, придавала всему происходящему удивительную сочность и как-то согревала.
— Ну, — сказала Марина. — Ездил он с вами на дачу. И что?
— «И что», — повторила Светка, — И ничего. Я напилась сильно. А Костик еще сильнее.
— И? — спросила Марина, хотя все уже было понятно.
— А Сашка не очень сильно напился, — сказала Светка.
— Понятно, — сказала Марина. — В общем, подсуетился мальчик?
Эта фраза далась ей с трудом. Воспоминание о театре разом потускнело. Театры театрами, а ее мальчик пока еще не подсуетился, и это было неприятно. Марина вдруг подумала…