На второй день Марина предложила Светке побороться за более хлебное место под солнцем. Предложение это родилось в той части Марининой психики, которая до сих пор, видимо, не функционировала. В последнее время Марина пребывала в состоянии вязкой апатии, единственным развлечением был механический отсчет секунд, минут, часов и суток, без серьезных проявлений общественной активности. Только иногда интенсивное внешнее вмешательство — вроде знакомства в метро — вызывало серьезный отклик.
Тем не менее факт был налицо. Марина предложила заработать больше денег, и Светка, вполне естественно, с ней согласилась.
— Надо будет прямо в переход спуститься, а не у дверей стоять, — сказала Марина, когда они натягивали униформу в офисе. — Там и теплее, и народу больше, и другие не мешают.
— Можно, — сказала Светка.
Миновав разделявшую офис и поземный переход площадь, служившую гаванью местных автобусов, они с мрачными лицами прошли мимо уже вышедших на позиции агентов «Отдыха и туризма». У самого входа обошли с двух сторон парня с листовками — Марина даже слегка задела его плечом, так и не поняв, сделала она это специально или нет, — и спустились в наполненный влажными дыхательными испарениями переход. Светка хотела остановиться сразу у лестницы, но Марина пошла дальше, к выходу из метро.
— Люди же оттуда не только к нам идут, но и в другую сторону, — сказала она. — Соображай.
Светка, похоже, сначала хотела обидеться на последнее замечание, но ничего не сказала и пошла за Мариной.
Дело сразу наладилось. Может быть, в теплом переходе эмоциональный настрой прохожих оставался более положительным. Может быть, они еще не отошли от вагонного синдрома — многие, вероятно, ездили в электричках и привыкли ассоциировать стук колес с приобретением печатных изданий. Так или иначе, распространение «Ремонта и строительства» пошло полным ходом, и примерно через час Марина и Светка отправились в офис за новой пачкой каталогов. Когда они выбрались из перехода, парень с листовками и «Отдых и туризм» посмотрели на них с пониманием, завистью и сочувствием. Последняя эмоция не поддавалась объяснению. Марина решила, что просто ошиблась при расшифровке мимики конкурентов.
Вторая партия расходилась даже быстрее первой — увеличился поток людей, покинувших рабочие места и двигавшихся в направлении дома. Многие из них, видимо, хотели улучшить комфорт своих жилищ.
Катастрофа произошла неожиданно. Впрочем, неожиданность это не была полной, просто успех притупил восприятие и не позволил верно оценить поступавшие извне сигналы. К ним, помимо уже упомянутого сочувствия во взглядах конкурентов, относились еще и негативные эмоции, излучаемые попадавшими время от времени в поле зрения милиционерами и уборщицами в желтых жилетках. Особенно недобрыми были глаза последних.
Предпоследний в пачке каталог Марина вручила краснолицему мужчине в расстегнутой дубленке и меховой шапке, вызвавшей моментальную ассоциацию с последним телерепортажем о нефтяниках Тюмени. Ассоциация подкреплялась телосложением мужчины — основательная, напоминавшая пьедестал бюста шея, выпиравшие из-под теплого свитера грудные мышцы и демонстрировавшая глубочайшую уверенность в себе и окружающем осанка говорили о том, что место в жизни мужчина нашел, и вполне возможно, что нашлось оно рядом с какой-нибудь буровой, доставлявшей на поверхность денежные потоки. Почему мужчина оказался в метро, было неясно. Впрочем, через несколько секунд после того, как в красноватых металлических пальцах оказался каталог, возникла интересная версия. Не меняя выражения лица — или, если быть точнее, по-прежнему не помещая на лицо никакого выражения — и не замедляя темпа движения, мужчина раскрыл каталог примерно посередине, разорвал его пополам и бросил на пол. Стало ясно, что у мужчины какие-то проблемы. Тут Марина и подумала о том, что он мог только что разбить свой «Мерседес», отчего и оказался в метро.