Я согнулась, схватившись за живот. Зверь руководила моими движениями больше, чем я хотела признать.
— Мне действительно нужно идти, Райстен, — простонала я. Его решение поколебалось. — Если ты не хочешь, чтобы я нагадила на пол…
Райстен шагнул в тень и исчез. В следующий момент дверь приоткрылась, и он махнул мне рукой, пропуская вперед.
— Для протокола, дорогая, это отвратительно. В следующий раз просто скажи, что тебе нужно уйти.
Разве не с этого я начинала? Может, воспользуемся представившейся возможностью…
Как только я пересекла комнату, я поняла, что что-то случилось, но только когда закрыла за собой дверь ванной, поняла, что именно.
— Я прямо за дверью, если понадоблюсь, — крикнул Райстен. Я громко проворчала в ответ, положив руки на раковину в ванной.
Дрожь пробежала по мне. Что это было?
Я замерла, прижав руку к груди. Ничего.
Я тяжело вздохнула и направилась в ванную.
Мгновенно мой желудок скрутило в тугой узел, когда вторая дрожь пробежала по мне. Я вскрикнула, прислонившись к стойке в поисках поддержки.
Я никогда не была из тех, кто страдает от сильных судорог. Даже мое время месячных было мягким по сравнению с Мойрой. Но это было что-то другое. Я никогда не чувствовал боли, которая обволакивала твои внутренности и тянула так, словно пыталась разорвать на части каждый мускул.
Я хватала ртом воздух, но передышка длилась недолго. Ощущение сращивания пронзило меня, пробежав прямо от вершины бедер к клейму на груди. Это оставило после себя жгучую боль, сопровождаемую удовольствием, когда вонзилось в мою грудину.
Пентаграмма запульсировала. Один раз. Дважды. Подобно приливной волне, она набирала свою силу, накапливаясь глубоко внутри меня, вытягиваясь из каждой частички моего существа.
Ларан сказал, что в моих венах течет огонь. Он не ошибся.
Те самые вены засветились под моей кожей, окрасив меня в жуткий светло-голубой цвет в полутемной ванной. Мое клеймо пульсировало быстрее под рубашкой, контур проступил сквозь тонкую хлопчатобумажную майку. Я провела пальцами по ткани там, где она соприкасалась с моей кожей, и клеймо вспыхнуло ярче. Оно начало вращаться у меня под рубашкой, и ужасное выворачивающее внутренности чувство наполнило меня.
Это было оно.
Моя рубашка загорелась, вспыхнув ярким пламенем, которое развеялось мгновением позже. Жар охватил меня, когда я, спотыкаясь, отошла от стойки в ванной. Голова раскалывалась. Сердце билось. Мои колени с грохотом ударились об пол, когда перед глазами заплясали мигающие огни.
Черный. Белый. Синий. Адское пламя.
Стук.
Я услышала вдалеке грохот, когда Всадники окликнули меня. Для этого было слишком поздно. Слишком поздно для меня. Завернутая в кокон из пламени, гари и пепла, моя совесть
дрогнула.
Я чувствовала это, мою силу, приближающуюся к этому гребню, когда приливная волна внутри захлестнула меня. Это зашло так далеко, так быстро, что, когда Зверь взяла меня за руку, я была рада. Она могла это контролировать. Она смогла провести нас через это, когда я не смогла.
Потому что я никак не могла контролировать то, что надвигалось.
Мойра была только началом, и там, внутри меня, откуда это взялось, было чертовски много чего еще. Я увидела видение: пылающая девушка в короне из обугленных костей, сидящая над почерневшим городом.
Всадники думали, что смогут контролировать меня. Они думали, что были готовы к встрече со мной.
Они думали неправильно.
Это был поворотный момент, когда я могла решить, какая часть меня возьмет управление на себя в переходный период.
Но мы обе знали, кого я выберу, когда дойдет до этого. Мы обе знали, что за этим последует.
Мой Зверь и я вместе шагнули в пламя моей души. Мы почувствовали огромную силу, которая таилась в нем.
Сила, превосходящая все, что знал этот мир. Этому здесь было не место.
Нам здесь было не место.
И в тот момент будущее обоих миров висело на волоске.
Потому что, когда все оборвется, я уже никогда не буду прежней.
— Я сделаю то, что должно быть сделано, — прошептала она мне.
Я поверила ей.
Возможно, это была моя первая ошибка. Возможно, огонь и жар действительно добрались до меня.
Или, может быть, это было то, что нужно было сделать, чтобы я выжила.
Чтобы Ад выжил.
В любом случае, я никогда не узнаю, потому что я обняла ее, и нить воспламенилась.
А потом мы упали.
Упали в пылающие ямы самой себя, откуда мне предстояло восстать снова.
Не как полукровка, какой я всегда себя считала. Но как королева, которой я должна стать.