Когда я открыла глаза, они были не синими, а черными. Я попала в переходный период.
Дверь ванной распахнулась. Склонив голову, она не могла видеть, кто это, но знала. Она всегда знала. Зверь оказалась намного умнее, чем они думали.
Они считали ее дикой, но не понимали, как сильно она любит свои игры.
Она подняла голову и посмотрела на Четырех Всадников. Ее пары.
Хотя одному из них еще предстояло это увидеть. Неважно.
Они уставились на нее с вызовом, и она лукаво улыбнулась. Пришло время играть.
**РАЙСТЕН**
Сила ударной волной прокатилась по квартире. У страха не было времени наполнить меня, потому что я знал. Я знал, что за этим последует.
Мои кулаки колотили по двери, когда я пытался сломать ее, сорвать с петель. Вскоре стучал не только я, но и Ларан. Прокатилась вторая волна, более сильная, чем первая, а затем мы услышали крики.
Переход не был добрым. Он не был приятным. Чтобы нечто смертное стало бессмертным, ваше собственное тело обратилось бы против самого себя. Твой разум сошел бы с ума.
Руби говорила о жжении раньше, но для кого-то такого сильного, как она? Я не знаю, как она справилась бы с этим. За власть приходится платить, и за сильнейших из нас мы платим больше всех.
Мой переход был невыносимым. Я гнил изнутри так долго, что стал ненавидеть силу Мора. Переход Джулиана убил его. За исключением того, что Смерть не может умереть, и поэтому он жил и умирал, снова и снова, пока это не прошло.
Но Руби? Она была больше, чем смерть или разрушение, и, судя по ее крикам, она горела.
— Открой дверь, любимая! — Крикнул я.
Это было безнадежно. Каким-то образом она запечатала ванную. Там, где одной моей силы хватило бы, чтобы выбить дверь одним ударом, она осталась незыблемой, не оставив ни единого следа.
Должно быть, она залила всю гребаную ванную, чтобы никто не мог войти.
Я сомневаюсь, что она даже осознавала это. Третья ударная волна прокатилась по зданию. — Защитные чары ее не удержат.
— На случай, если они этого не сделают, есть план Б, — ответил Аллистер.
Похоже, этот план взволновал его не больше, чем меня. Хижина посреди глухого леса Теннесси. Тогда, когда она что-нибудь сожжет, там, будем надеяться, не останется людей.
Меня окутало единое щупальце страха. Не страха за себя, а страха за то, что это сделает с ней, если защита не сработает. Если мы потерпим неудачу. Начнется безумие, и наша единственная надежда
будет заключаться в том, что это Руби, с которой можно договориться, а не Зверь.
Я вздрогнул. Если это существо было подвластно внутренней силе, в то время как боль перехода исказил их реальность…
Да смилуется Ад над всеми нами.
Я нанес последний оглушительный удар в дверь, и дерево наконец поддалось. Быстрый удар, и дверь слетела с петель, высвободив волну силы, которую даже я не ожидал. Защита мгновенно сработала.
Огонь скрыл все из виду, а затем погас. Ничего не горело. Ничего и никого, кроме неподвижной и безмолвной девушки, скорчившейся на коленях. Ее длинные голубые волосы покрывали большую часть ее обнаженного тела, но не все. Голубые лозы, похожие на плющ, ползли по ее коже, двигаясь и смещаясь, как клейма, которые она ставила на других. Похоже, переход дал ей вторую метку. Неслыханно, но неудивительно.
Мы ждали, когда она сделает первый шаг. Будет кричать от боли.
Наброситься.
Ужас сформировался в тишине. Ужас и страх. Она подняла лицо, и я был прав, испугавшись.
Защита не сработала, и Зверь уставилась на меня в ответ.
ГЛАВА 7
РАЙСТЕН двинулся первым, сделав один шаг к двери. Он настороженно наблюдал за ней. Как будто она была диким животным.
И, возможно, так оно и было, но теперь было слишком поздно проявлять осторожность.
Или его красивые слова.
— Почему бы нам не вернуться в комнату, любимая… — Его голос затих, когда она начала смеяться. Это был низкий хриплый звук. Уже не такая холодная, как раньше, но бессердечность никуда не делась.
— Ты действительно веришь, что это сработает на мне сейчас? — спросила она его, и на ее губах появилась очень самоуверенная ухмылка.
Если они еще не знали этого, то были по уши в дерьме.
— Я предположил, что ты хочешь заявить права на свою следующую пару, — осторожно сказал Райстен. Он не заявлял об этом сам, но намекал.
— Вот в чем проблема, — сказала Зверь. Она подняла руки над головой, хрустнув несколькими суставами в теле. Она выгнулась дугой, полностью обнаженная, только покрытая тонкой черной пленкой. — Ты делаешь слишком много предположений. То, что она молода, не означает, что она не может сама делать выбор, но ты слушаешь только тогда, когда я здесь.