Я посмотрел в потолок, зная, что как только я это сделаю, все будет сделано. Пути назад не было. Я в буквальном смысле разбудил спящего монстра, который, возможно, был таким же могущественным, как и я, насколько мы знали.
Но она была фамильяром моей пары, и если кто-то и мог вернуть ее к нам, то это была эта девушка, и только она.
— Мойра, — я произнес ее имя один раз, и этого было достаточно. Глаза банши широко распахнулись. Остекленевшая и расфокусированная, она на мгновение уставилась в потолок.
— Что вы натворили? — спросила она.
ГЛАВА 8
Я НЕ ЗНАЮ, о чем, во имя Сатаны, я думала, давая ей контроль, но сейчас я мало что могла с этим поделать. С моей неконтролируемой магией и непрекращающейся лихорадкой мы были в большей безопасности, когда она была за главного. Как бы странно это ни звучало. Она, по крайней мере, знала, как управлять пламенем. Это было больше, чем можно было сказать обо мне. В прошлый раз, когда я пыталась, лучшее, что у меня получилось, — это не распространять огонь, и мой послужной список был не совсем блестящим.
Бандит издал щебечущий звук, привлекая мое внимание, потому что мы направлялись в довольно тенистую часть города. Покрытые лишь тонкой пленкой обсидианового пепла, Зверь вышагивала вперед с самоуверенностью, не обращая внимания на прохожих на улице.
— Куда ты идешь? — спросила я. Наверное, мне следовало спросить об этом раньше, но, думаю, лучше поздно, чем никогда.
— Я голодна. — Хм… Это можно было истолковать двумя способами, и ни один из них меня не устраивал. — Я потратила много энергии, разрывая оковы.
Привязка, которую они не должны были создавать как демоны. Лучше не забывать об этом. Только Невидимые владели магией крови, и, хотя Всадники не были древними демонами, они также не были фейри. Что-то здесь не сходилось.
— Как они вообще смогли это сделать? — Мне стало интересно.
— Я не знаю. — Ее тело никак не отреагировало, но я почувствовала ее недовольство. Не мной, а неизвестностью. С вещами, которые ни одна из нас не знала и не понимала из-за ролей, которые мы играли двадцать три года. Она, заключенная, ожидающая освобождения. Я, невежественный полудемон, который не хотел верить правде, когда она выручила меня из тюрьмы. Ни одна из ролей не подготовила нас к тому, кем мы станем. Хорошо, что я быстро училась, и она могла просто применить грубую силу.
Она завернула за угол, не обращая внимания на влажный воздух, который обнимал ее, как любовник. Возможно, был декабрь,
но мы больше не были в Орегоне. Здесь вы не просто пили воду. Вы вдыхали ее. И, судя по густым облакам, нависшим в ночном небе, сегодня вечером собирался дождь. Тонкая основа облаков подсвечивалась фиолетовыми и розовыми оттенками из-за светового загрязнения, отбрасывая зарево на серпент-сити. Тем временем откуда-то издалека доносилась тихая музыка. Взывая к нам.
Зверь подняла голову и приоткрыла губы, вдыхая случайный порыв ветра, прорвавшийся сквозь тяжелую атмосферу. Запахи пота и крови наполнили ее ноздри, наряду с чем-то еще… едва уловимым намеком на каму.
— Ужин, — предположила она, следуя за ветром. Ветер дул в том же направлении, что и музыка.
— Я не собираюсь трахаться ни с кем, кроме четырех самцов, которых мы оставили там, так что, если это твой отличный план… — я начала протестовать.
— Мы никого не трахаем, — ответила Зверь. Она больше не давала никаких объяснений относительно того, что мы делали, но пока я была на заднем плане, думаю, лучшее, что я могла делать, это наблюдать.
Она целеустремленно прогуливалась по ярко освещенным улицам, выслеживая бесконечно малое пятнышко камы. Несколько мужчин улюлюкали и вопили, женщины тоже, но она не обращала на них внимания. Как сказал бы Аллистер, они были ниже ее внимания.
Зверь замурлыкала при мысли о нем. Не потому, что она скучала по нему. О нет. Она была в еще большем замешательстве. Она замурлыкала от того факта, что они, вероятно, сходили с ума, пытаясь найти нас, потому что она хотела, чтобы они заслужили свое место. Это должна была быть забавная игра в кошки-мышки, когда они пытались поймать нас, и она неоднократно ускользала у них из рук.
Они не поймают ее и не будут держать у себя, пока не поумнеют и не поймут, что мы можем ходить, куда захотим. Что нас не запрут.