Правда, Шерлок? Я не могла бы и догадаться. Губы Джулиана сжались, когда он уставился на меня. Да, он это слышал. Мне было насрать.
— Юджин гей, Джулиан. Ты ведешь себя неразумно. Он моргнул.
— Мне все равно это не нравится.
Я подняла руку, чтобы хлопнуть себя по лбу. Мы действительно это делали?
— Мне многое не нравится, но ты не видишь, чтобы я вела себя по этому поводу как идиотка. Может быть, вместо того, чтобы
быть задницей, ты должен дать мне причину остаться и не чувствовать необходимости уходить, тогда я не столкнусь с другими демонами.
Джулиан, казалось, обдумал это, прежде чем спросить: — Какого рода причина?
Он наклонился вперед, его дыхание коснулось моего уха, посылая по мне волну озноба. Я застонала. Его губы прижались к моей шее, когда он провел ими вверх-вниз.
— Какого рода причина, Руби?
О, черт возьми. Его перепады настроения действовали мне на нервы.
— Ты мог бы перестать быть ревнивым придурком и сделать первый шаг, если хочешь быть со мной.
Почему я только что сформулировала это таким образом? Отличная убийца настроения, Руби. Ты и твой социально неуклюжий рот.
— И отшлепать меня по заднице не считается, — добавила я. Джулиан, казалось, даже не был встревожен тем, что я
обратилась к нему по этому поводу. С другой стороны, он казался намного более спокойным, как только я развеяла его страхи перед Юджином — хотя я и не извинялась за то, что сбежала. Только через мой труп.
— Мне скорее нравится шлепать тебя по заднице, — ответил он, его эрекция врезалась в меня.
Он снова скользнул рукой к моему горлу и сжал его. Этого было недостаточно, чтобы задохнуться, но чувство собственности, которое скрывалось за этим, было очевидным.
И знаешь что? Мне это понравилось.
На самом деле, мне это даже очень понравилось. Но я не собиралась так просто его отпускать.
— И мне нравится, когда со мной не обращаются как с ребенком.
По какой-то причине я чувствовала, что мне нужно поднажать, потому что, как только одежда будет снята, мне конец. И она будет снята. Очень скоро. В этом я был уверена.
Еще одна вспышка боли пронзила мою грудь, на этот раз сильнее. Огонь пронесся по лесу, когда я закричала от мучительной боли, к которой примешивалось мельчайшее из удовольствий.
Я не понимала, что происходит. Я провела несколько дней в переходном периоде, но этого не произошло. Что изменилось? Что произошло…
Чувство вины.
Кровь хлынула из единственного живого существа вокруг меня, когда Джулиан прижал меня крепче, прижимаясь своими бедрами к моим. Контакт сделал это лучше, более терпимым, даже когда огонь вышел из-под контроля и начал сжигать нашу одежду.
Если раньше я думала, что вышла из-под контроля, то это было ничто по сравнению с этим.
— Что ты сделал? — Я застонала, зная, что он каким-то образом виноват. Джулиан тяжело сглотнул, проводя руками вверх и вниз по моей обнаженной плоти. Это облегчило боль, но на этот раз она не утихла полностью.
— Я… Прости, Руби. Я не знал, что делать, — его голос прервался, когда крик зародился в моей груди. Его прикосновение помогло, но этого было недостаточно. Что бы он ни сделал, переход стал в тысячу раз хуже.
Я билась об него, когда образы заполнили мой разум. Образы его и других. Образы пролитой крови. Изображения и моментальные воспоминания того, что он сделал.
Этот ублюдок.
Он связал меня. По-настоящему связал. Вот только он не заключил меня в круг. О нет, у него не было на это сил, когда я ушла, поэтому он сделал следующую лучшую вещь.
Он привязал меня к себе. Пока я была в переходе, мое тело нуждалось в нем. Умоляя о его прикосновении до боли, если я не выполню это.
Он хотел убедиться, что я снова не сбегу, и связал нас вместе, чтобы я не смогла.
— Ты ублюдочный, сосущий члены сукин сын…
Его рот накрыл мой, твердый и настойчивый. Сначала я застыла на месте, не желая сдаваться, несмотря на то, чего так отчаянно желали мое тело и сердце, но в этом-то и фишка нашей связи. Это сделало его наркотиком для меня.
Эта мысль была унесена прочь прежде, чем я успела ее увидеть, и я зарычала на него. Джулиан знал, что теперь ему не
спрятаться. Не после того, что он сделал.
Я прижалась к нему, обвивая руками его шею. Я обхватила руками его затылок, притягивая к себе, прежде чем погрузиться в его мысли.
Его поцелуй стал грубым — диким, — когда он толкнул меня обратно к уже горящему дереву. К этому моменту наша одежда превратилась в пепел, и его обнаженная эрекция была твердой, прижимаясь к моей коже, когда он скользил по мне, не входя внутрь.