Их убийство не сделало бы ситуацию лучше. Если оставить их в живых, лучше от этого не станет.
Ничто не могло залатать эту дыру внутри меня там, где должен был быть Бандит.
С этой мыслью внутренний огонь погас. Я повернулась, вложив в это лишь половину своего сердца, и, возможно, именно поэтому я не была удивлена тем, что произошло дальше. Я не была шокирована волной боли, охватившей меня, не настолько сильной, чтобы она могла перекрыть эмоциональное состояние, в котором я находилась, но достаточно сильной, чтобы проглотить адреналин.
Откуда-то сверху закричала банши, и я подняла глаза, ожидая, что боль будет не моей, а ее. Эта мысль наполнила меня настоящим ужасом, пока я не увидела, что с ней все в порядке. Она плавно приземлилась, ее пылающие крылья швыряли тлеющие угли в толпу внизу. Она была одета в ту же одежду, в которой была в ту ночь, когда Джулиан забрал меня. На ее ступнях и голенях виднелись пятна крови, но кожа не пострадала. Она была нетронута.
Итак, что же заставило ее кричать от такой муки?
Мои глаза затрепетали, когда я попыталась поднять взгляд на ее лицо.
Теперь я увидела абсолютный ужас, который заставил ее закричать.
… это была я.
Я, спотыкаясь, двинулась вперед, следуя ее указаниям — прямо к шипу, торчащему у меня из живота.
Я с трудом сглотнула. Нехорошо. Это было нехорошо.
Этой ночью я убивала демона за демоном, но один шип проскочил сквозь них. Шип, который, несомненно, принадлежал чупакабре. Их яд был ядом для демонов. Недостаточно, чтобы убить бессмертного, но достаточно, чтобы серьезно ранить.
А я? Была ли я уже бессмертна? Я не знала.
От ужасной правды у меня закружилась голова, но я не могла заставить себя просто стоять здесь и ждать смерти. Несмотря на подступающую усталость, я усилила огонь. Еще. Быстрее.
Он вырвался из моей груди волной небывалой силы, распространяясь наружу. Он пополз по стенам и по полу, когда я использовала все, что у меня было, чтобы испепелить все это чертово здание.
Так или иначе, я закончу это. Мои колени затряслись, как будто они жили своей жизнью, когда я сделала еще один шаг вперед. Казалось, что мое тело больше не хотело поддерживать меня. На самом деле, казалось, что я вообще больше не контролирую это.
Мир накренился вокруг оси. Мое зрение затуманилось. Ноги подкосились.
Я лишь мельком уловила треск, раздавшийся в воздухе. Это была моя голова? Мое потемневшее зрение заставило меня поверить в это.
Это было все? Было ли разрушение Ле Дан Биа всем, чего я достигла как Наследница Ада?
Почему-то это казалось полным дерьмом.
Какой смысл быть какой-то драгоценной наследницей, если ты никогда ничего не можешь сделать?
Я поклялась себе здесь и сейчас, что, если я выживу, я приму эту судьбу. Что, если я выживу… Я бы уничтожила зло в обоих мирах на своем пути к трону.
И когда сгустилась тьма, я помолилась, чтобы, если это конец, я нашла Бандита на другой стороне. Чтобы мы пошли вместе, куда бы это ни привело дальше. И что Всадники — какими бы заблудшими они ни были — обрели покой и счастье. Чтобы они не винили себя. Чтобы Джулиан не поддался чувству вины. Чтобы Райстен сохранил свою человечность. Чтобы Ларан снова смог доверять. Чтобы Аллистер не пытался напиваться до беспамятства.
Чтобы Мойра не винила себя.
Тьма окутала меня, и это щупальце тени и ночи прижало меня к себе.
Но даже в глубине своего сознания я слышала это. Я услышала чудовищный рев.
**ДЖУЛИАН**
Я прожил, как сказали бы в человеческом мире, тысячу жизней. Я видел, как велись войны. Восставали короли. Падали дьяволы и империи. Я пережил больше, чем полагалось на мою долю. Я умирал тысячью смертей или больше.
Ни разу в жизни я не испытывал всепоглощающего страха. До сих пор.
Из ее живота торчал зазубренный шип диаметром в два дюйма. И даже сквозь тела демонов, убегающих от нее, я мог видеть каждый восхитительный дюйм, когда она засветилась. Зверь не могла выйти, но ей это больше и не было нужно. Теперь, когда Руби знала, как управлять пламенем, даже умирая, она собиралась сделать так, чтобы это имело значение.
Все началось с сияния под ее кожей. Глаза стали переливчато-голубыми, отражая неестественный свет. На ее лице были написаны решимость и боль. Она сжала кулаки, и атмосфера резко изменилась. Из нее вырвалось пламя, но в отличие от пожаров, которые она устраивала во время сна, это пламя приняло форму животных — енотов, — когда они преследовали каждого демона, пытающегося сбежать. Они двигались так быстро и внезапно, что бетон начал трескаться, когда целостность конструкции была нарушена. Ее сила пробила полы, стены и потолок. Оно покрывало каждый дюйм видимого пространства, так что в тот момент я видел только ее.