— Что же вы увидели? — заинтригованный, спросил Льюис.
— Думаю, когда-то это наверняка был небольшой храм, — ответил сэр Фрэнсис. — Я сразу почувствовал, что место это священно. В дальней части грота виднелся рельеф, вырезанный прямо в скале: Дионис со всей своей свитой из сатиров и нимф, спасающий Ариадну. Изображение очень грубое, но, сэр, право слово, художник был мастер портретов. Вакханты казались такими веселыми, что так и тянуло рассмеяться вместе с ними, — а это юное божество, одновременно и бессмертное, и человечное, которое так ласково улыбалось бедной девушке, — ведь ее соблазнили и бросили на острове! Дионис протягивал руку, чтобы спасти ее, и в сострадании своем даровал ей золотой венец вечной жизни. Сэр, это было откровение. Таким и должен быть бог, сказал я себе, — дикая радость плоти и крови! А поскольку он плоть и кровь, у него достанет щедрости спасти нас, жалких людишек, от смертной участи. Я был готов на все, лишь бы купить этот рельеф, но мне его не собирались отдавать. Ни в коем случае. Девушка привела меня, только чтобы показать несколько бронзовых фигурок — они лежали там на полу, так как в домике не хватало места. Я жестами показал, что хочу отколоть рельеф от стены; девушка прекрасно поняла, что я имею в виду, и наградила меня таким взглядом, что у меня кровь едва не застыла в жилах. Вы сочтете меня недоумком, сэр, но я расплакался. По ночам я никогда не смыкаю глаз, но так и вижу этот грот. Я много раз заказывал себе изображения этого бога у вполне приличных художников и купил несколько статуй и картин, но ни одна из них не может сравниться с ликом, который я видел тем солнечным утром в юности. И я не могу не верить в то, что тем утром на краткий миг я покинул пределы этого мира и вышел в царство невыразимого.
— Увлекательная история, милорд, — сказал Льюис. Он посмотрел на клочки бумаги на столе — обрывки давно умершей фантазии.
«Насколько у них другое восприятие, совсем не как у нас. Как бы мне хотелось…»
— Увы, я пришел сюда не для того, чтобы рассказать вам ее, — продолжал сэр Фрэнсис со смущенным видом. — Когда достигаешь моих лет, прошлое руководит настоящим; в свое время, мальчик мой, вы это поймете. Я… гм… не сумел устроить празднество. Так или иначе, празднество посвящения в орден у меня точно не получится. Пол болеет, а наш приятель доктор Франклин выражает сожаление, но сообщает, что у него дела: не сомневаюсь, он по-прежнему надеется получить какую-то выгоду из этой стычки с американцами.
— Прекрасно понимаю, — кивнул Льюис.
— Бьют слишком поглощен садоводством… Монтагю прислал письмо, что прибыл бы непременно, но должен развлекать гостя. Вы слышали об Омаи, дикаре из южных морей?14 Его привез для забавы капитан Кук, и теперь он бывает в лучших домах. Я сказал: «Берите его с собой, мы примем в орден благородного дикаря!» Но похоже, сейчас у него каждая минута расписана — всякие приемы в саду… ну вот. Сами видите.
— Разумеется, — согласился Льюис. — Ну что ж, в другой раз.
— Да, конечно! По правде говоря, сэр… — Тут сэр Фрэнсис оглянулся на дверь и понизил голос: — Я подумал еще кое о чем — это было бы таинство даже для более избранного круга. Мы давно такого не устраивали; однако то и дело возникает необходимость, и я подумал, что вы настолько подходящий неверный…
Льюис, не веря своему везению, отложил кисточку и подался вперед.
— Это ведь не имеет никакого отношения к некоему обряду, о котором мы беседовали в саду, не так ли?
— Да! Да! Вы меня понимаете! — Лицо сэра Фрэнсиса просияло.
— Думаю, да, милорд. Доверьтесь мне, вы можете полагаться на мою сдержанность, — заявил Льюис, потирая нос.
— О, хорошо. Хотя, вы знаете… — Сэр Фрэнсис наклонился к нему и заговорил так тихо, что, не будь Льюис киборгом, он не разобрал бы ни словечка. — Вряд ли получится так… гм… весело, как службы в аббатстве. Возможно, сначала мы устроим небольшой обед, просто чтобы разогреться, но затем все станет достаточно серьезно. Надеюсь, вы не будете разочарованы.
— Уверен, что не буду, — ответил Льюис.
Когда сэр Фрэнсис удалился — несколько раз подмигнув, пихнув Льюиса в бок и сипло объявив, что следует хранить строжайшую тайну, — Льюис вскочил и станцевал чечетку.
На следующей неделе в поместье царила суета, которая стороннего наблюдателя не навела бы на мысль о чем-то необычном, однако обитатели дома понимали, что готовится нечто значительное. Сэр Фрэнсис отправил свою нынешнюю любовницу с детьми и няньками в Бат, обменявшись с ними на прощание множеством телячьих нежностей. В одну из ночей прибыли и гости — сводный брат сэра Фрэнсиса Джон и пожилой джентльмен, оказавшийся руководителем кафедры гражданского права.
Льюис, мирно склеивая древний эротико-акробатический этюд, между делом сканировал дом и по крупицам собирал сведения. Он выяснил, что швее задали много срочной работы, поскольку чей-то костюм не надевали три года и теперь он не налезал. С близлежащей фермы доставили поросенка, который набедокурил в огороде, о чем сокрушалась кухарка; затем сэр Фрэнсис спустился в кухню и заколол поросенка, довольно-таки неумело, судя по визгу бедного животного и по жалобам прачки, которой пришлось выводить пятна крови с хозяйской одежды. Садовника услали за чем-то с тачкой и лопатой, и он весь день отсутствовал, а по возвращении ворчал; лакей и дворецкий погрузили стол и несколько стульев на телегу и куда-то отвезли.
Льюис накладывал пергаменфикс на рукопись, претендующую на раскрытие тайн весталок, и вдруг заслышал звуки рожка, которые возвещали о прибытии экипажа. Льюис просканировал окрестности — да, по аллее ехала коляска с пятью… нет, с шестью смертными.
Он отложил кисточку и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
Перезвон металлических ободов по щебенке — ужасно, зубодробительно четкий. Гулкий грохот копыт, замедлившийся до раздельного «цок-цок-цок», словно последние капли ливня, и контрапунктом — шарканье ног по мраморному полу внизу.
Бабах! Похоже, сэр Фрэнсис не умел обращаться с дверью и мог лишь распахивать ее настежь.
— Дамы! Дамы, мои чаровницы, мои красавицы, добро пожаловать, добро пожаловать все и каждая! Милая миссис Дигби, как давно мы не встречались! Как вы поживаете? Клянусь Венерой и ее сынишкой, дорогая, вы прямо цветете!
— Ха, милорд, благослови вас Бог, ну и мастер же вы льстить!
— Ну что вы, душенька. Сьюки! Красотка Бесс! Вот моя рука, дамы, соблаговолите сойти, подберите подол… И снова добро пожаловать… Ах, Джоан, и ты тоже приехала! Мы так по тебе скучали. Дай поцелую, любовь моя… А это кто? Новый розанчик в букете?
— Это наша юная мисс. Она с нами недавно. Мы решили, что она подойдет для… — Дама перешла на шепот, но Льюис разобрал слова: — Сами знаете для кого.
— Ага! — Сэр Фрэнсис тоже заговорил тише. — Позволь поцеловать тебя, прелестное дитя, без всякой задней мысли. Добро пожаловать! А где же мистер Уайтхед?
— Сейчас возьму шляпу и…
— Два слова на ушко, милорд. Он не в себе, в обморок падал, перепугал нас до смерти. Сьюки дала ему джину и привела в чувство, но он белехонек, будто…
— Знаю, душенька, знаю, но… А, вот вы где, Пол! Ну вы и негодяй — позволили себе лишиться чувств в карете, полной красавиц! Что? Право, вы словно лосось на нересте. Не можете дождаться ночи, да?
— Дайте-ка, голубчик, я вас под локоток…
— Глупости. Я превосходно себя чувствую…
— Бесс, бери его под другой локоток… Пойдем в кроватку, полежим немножко перед обедом, да, мой сладкий?
— Наверное, так лучше…
— Да, дадим этому необузданному жеребцу передохнуть перед следующим забегом. Джон! Попросите миссис Фиттон приготовить укрепляющий настой.
14