Я постояла на месте еще пару минут, поковыряла землю носком сапога. Из-за непролитых слез у меня перехватывало в горле, но я прекрасно понимала, что это тот самый случай, когда слезами горю не поможешь. И вообще, я уже достаточно нарыдалась из-за этой семейки. Зачем делать им еще один подарок? Они явно не заслуживают такой награды с моей стороны.
Я снова вошла в кафе. Мне нужно было в туалет. Там я умылась холодной водой и немного пришла в чувство. Я сорвалась. Я хотела просто посмотреть на Лизу издалека, убедиться, что с ней все в порядке, и уехать. Но не получилось. И похоже, что я все здорово напортила. Правда, я еще не знала, до какой степени. Что меня ждет? Новыe судебные разбирательства или более строгие правила? Меня обяжут видеться с ребенком еще реже, чем теперь? Не раз в три месяца, а раз в полгода? В год?
Я напилась воды из-под крана. Даже вода не пахла хлоркой, как в наших российских туалетах, а была какой-то безвкусно-стерильной. Как и все здесь.
Я посмотрела на часы и заторопилась к выходу. До отлета оставалось немногим больше пяти часов. А мне еще надо было доехать до Стокгольма.
Я села в машину, которую взяла в аренду, как только прилетела в Стокгольм, и тут раздался звонок. Я посмотрела на экран дисплея. Номер был мне незнаком. Я нажала на кнопку соединения:
– Алло!
– Это Наталья Рагозина? – раздался мужской голос.
– Да.
– У меня к вам есть одно предложение. – Возникла пауза. – Вы хотите вернуть себе дочь?
Мое сердце гулко заколотилось.
– Да, – прохрипела я.
– Я могу помочь вам. В обмен на одну услугу.
– Какую?
– Вы должны скопировать файлы из компьютера вашего мужа, Берна Андерссона, и передать их мне. А потом господин Андерссон подпишет мировое соглашение, по которому ваша дочь будет жить с вами.
– Вы… Вы… – И я невольно рассмеялась. – Он никогда не пойдет на это! Вы его не знаете! – почти выкрикнула я.
– Я смогу убедить его в этом.
– Каким образом?
– Информация в файлах представляет для меня интерес. И она опасна для вашего мужа. Но не вздумайте обойти меня или обыграть, – предупредил меня мой собеседник. – В противном случае… Ну, вы меня понимаете? – голос его понизился почти до шепота.
Я молчала. Потом все же отозвалась:
– Вы знаете… Это невозможно! Я с моим мужем не разговариваю и не общаюсь.
– Что ж! У вас есть мой телефон. Позвоните мне, если надумаете.
И нас разъединили.
Я повертела сотовый в руках. Черт! Что за глупые нелепые шутки!
С раздражением я убрала мобильный в сумку и задернула молнию. Идиот! Да Берн меня не подпустит к себе и на пушечный выстрел! Он… И мои губы задрожали. Усилием воли я взяла себя в руки, чтобы не разрыдаться, и повернула руль автомобиля.
В аэропорту в Москве меня встретила Вика. Ее фигурку в туго обтягивающих джинсах, в лиловом джемпере и короткой кожаной курточке я увидела еще издалека. Вика подпрыгивала на одном месте и энергично махала мне рукой.
Я устремилась к ней навстречу.
– Привет! – сказала она, чмокая меня в щеку. – Как ты?
– Лучше не спрашивай.
– А что такое? Подожди, у тебя кетчуп в уголке рта остался. Я сейчас вытру.
– Стой, мне нужно отдышаться и прийти в себя. Давай попьем кофе из автомата.
– Я – пас. Диета! – Вика похлопала себя по животу. – Маемся и страдаем.
– Почему во множественном числе?
– Дэн поддерживает меня и вдохновляет.
– А… – я закусила губу.
Дэн был отличным парнем, но, по-моему, он явно перебарщивал со своими требованиями к женской внешности. Он любил худеньких. Викуся была скорее плотного телосложения; толстой назвать ее было трудно, но и кандидаткой в топ-модели – тоже.
Я привыкла к своей подруге, и для меня она была просто веселой, компанейской Викой. Но у Дэна были свои требования, и Вика сразу стала подлаживаться под него. Волевым усилием ей удалось сначала похудеть на восемь килограммов. Потом еще на два. При этом пару раз Викуся падала в голодные обмороки, но это не остановило ее на тернистом пути по достижению надлежащей стройности. Теперь Дэн был ею доволен. Тоненькая Вика вполне могла претендовать на звание его постоянной подруги.
На этом список изменений во внешности моей подруги не закончился. Дэну нравились длинные волосы, и Вика со рвением принялась их отращивать. Теперь вместо задорной короткой стрижки на голове у моего Викусика имелась буйная шевелюра с американской химической завивкой.
Они были вместе уже три года. И Вика сама часто признавалась мне, что Дэн – любовь всей ее жизни. Что она никогда не влюблялась так сильно и уже никогда больше никого другого не полюбит. А в ответ на мои скептические ухмылки она обрывала меня: мол, что я этом понимаю? Сама я, мол, никогда так не любила! И я сразу замолкала, не желая разговаривать на эту тему. Я часто думала: могла ли бы я так измениться ради своего мужчины? Получалось, что вряд ли. Скорее я послала бы его далеко и надолго, да так, что он забыл бы сразу номер моего телефона и этаж, на котором я живу. Но с влюбленной женщиной не поспоришь. И я старалась не возражать Вике, чтобы не доводить ее до белого каления. Тем более что характер у нее был взрывной, как и у меня. А двум факелам лучше не воспламеняться, чтобы не возник вселенский пожар.