– Что же мне тогда делать? Скажите мне! Ради Бога, скажите!
Мольба так и вырвалась из нее. И Мередит ответил спокойно и рассудительно:
– Вам надо на какое-то время покинуть это место. Уехать отсюда. Но не в Рим. Это жестокий город. Возвращайтесь в Лондон и поживите там. Я дам вам письмо к моему коллеге из Вестминстера, и тот свяжет вас со специалистом, который займется вашими проблемами – души и тела. Пусть он полечит вас. Не ждите быстрых результатов. Походите по театрам, заведите новых друзей, возможно, вас заинтересует благотворительная деятельность… Быть может, вы встретите мужчину, который не только будет спать с вами, но женится и полюбит вас. Вы же очень привлекательны, особенно, когда улыбаетесь.
– А если я его не найду? – в голосе слышались панические нотки.
– Позвольте сказать вам что-то очень важное, – продолжил Мередит. – Одиночество – не такая уж новинка. Рано или поздно оно приходит ко всем. Умирают друзья, родные. Любовники, мужья. Мы стареем, начинаем болеть. А предельное абсолютное одиночество – это смерть, ждать которую мне осталось совсем недолго. И нет таблеток, чтобы излечить ее. Нет заклинаний, чтобы отогнать прочь. Одиночества не избежать никому из нас. Если мы попытаемся ускользнуть от него, то можно прямиком угодить в ад. Если мы примиримся с ним, если будем помнить: таких, как мы, миллионы; если постараемся помочь и утешить их, а не себя, в конце, возможно, и выяснится, что мы больше не одиноки. Что мы в новой семье, семье человека, отец которого – Бог… Если вы не возражаете, давайте присядем. Я… я очень устал.
Теперь пришла ее очередь взять его под руку и подвести к маленькой каменной скамье под кустами жимолости. Мередит сел, а Анна-Луиза смотрела на него в изумлении и с жалостью, которую ранее испытывала лишь к себе.
– Как вы смогли все это понять? – спросила она после долгой паузы. – Я никогда не слышала таких речей от священника.
Бескровные губы изогнулись в усталой улыбке:
– Люди требуют от нас слишком многого, графиня. Мы тоже люди. Некоторые из нас очень глупы, и вся жизнь уходит на то, чтобы осознать самые азы.
– Вы – первый человек в моей жизни, который хоть как-то помог мне.
– Вы встречались не с теми людьми, – ответил Мередит, чуть улыбнувшись.
Улыбнулась и Анна-Луиза, и только тут Мередит понял, какой же она была красавицей.
– Вы… смогли бы вы выслушать мою исповедь, святой отец?
Мередит покачал головой:
– Еще не время. Я думаю, вы еще не готовы.
Она обиженно нахмурилась, на ее лице отразился страх.
– Исповедальня – не кушетка психоаналитика, – пояснил Мереднт, – не средство для познания себя, когда очищением памяти достигается улучшение здоровья. Исповедь – это судебный процесс, в котором даруется прощение в обмен на признание вины и обещание раскаяния и исправления. Первая часть для вас проста – вы практически прошли ее. Но ко второй вы должны подготовиться молитвой и самодисциплиной. И пора начинать заглаживать причиненное вами зло.
Она с тревогой взглянула на Мередита:
– Вы имеете в виду Ники… мистера Блэка?
– Я имею в виду вас, дорогая графиня… ваши собственные желания, вашу ревность к Нине Сандуцци и ее сыну. Что же касается мистера Блэка… – Он помолчал, глаза его затуманились, рот превратился в узкую полоску. – Я поговорю с ним сам. Но боюсь, он не станет меня слушать.
ГЛАВА 15
В деревне Паоло Сандуцци столкнулся с матерью. Она стояла у кузницы и разговаривала с женой Мартино. Тут же была и Розетта, в новом платье: ей предстоял первый визит на виллу. Нина удивилась, увидев сына:
– Что это ты тут делаешь? Ты же должен работать! Куда ты бежал?
– Сегодня я могу не работать, – затараторил мальчик. – Графиня сказала мне, что я еду в Рим. Она велела спросить тебя и сказать, что едут Пьетро и Зита и меня будут учить на…
– Постой-ка! – оборвала его Нина Сандуцци. – И начни сначала. Кто сказал, что ты едешь в Рим?
– Графиня. Ей надо показаться доктору. Она вернется через два месяца.
– И она хочет взять тебя с собой?
– Да.
– Почему?
– Ей же нужны слуги.
– Ты – садовник, сынок. В Риме у нее садов нет.
Мальчик насупился:
– Все равно, она хочет взять меня с собой. И послала к тебе за разрешением.
Женщины понимающе переглянулись.