– Вот, Владимир Иванович, ознакомьтесь пока с постановлением о привлечении вас в качестве обвиняемого, – важно сказал следователь, протягивая Лещинскому форменный бланк.
Адвокат взял бумагу.
– Как тебя величать-то? – спросил он, разглядывая веснушчатое лицо юного служителя закона.
Парень покраснел, как рак, но все же произнес:
– Следователь Карасев. Но я просил бы вас обращаться ко мне на «вы».
«Фу-ты! – горько усмехнулся про себя Лещинский. – Без году неделя в прокуратуре, а туда же. „Попрошу называть меня на „вы“!“»
Он начал читать постановление, но после первых же строк едва не поперхнулся от неожиданности. Паренек, по всей видимости, был мастер преподносить сюрпризы.
– Да вы ополоумели, что ли! – негодующе воскликнул адвокат, указывая на номер уголовной статьи. – Вы что, вменяете мне убийство, сопряженное с изнасилованием потерпевшей?
– Именно так, – ответил следователь, излучая всеми своими веснушками детскую чистоту и невинность. – А вы собираетесь оспаривать тот факт, что у вас была связь с потерпевшей незадолго до ее смерти?
– Нет, конечно! У нас был секс. Но при чем тут изнасилование?
– Владимир Иванович, успокойтесь, – предложил «прокурорский ребенок». – Как бы вы поступили на моем месте? Во влагалище потерпевшей обнаружена сперма, что, само собой, указывает на имевший место половой акт. На ее бедрах, запястьях, плечах имеются многочисленные ссадины и кровоподтеки. Стало быть, девушку вы взяли силой!
– Этого мне еще не хватало! Значит, вы считаете, что я убил Марину для того, чтобы скрыть совершенное до этого насилие?
– Верно. Поэтому, на всякий случай, я вам вменил еще один пункт части второй статьи 105 УК, – согласился следователь, почесывая макушку. – В суде что-нибудь из предъявленного обвинения все равно отвалится. Но пока я не уверен, что именно.
– Нужно было лучше учиться в университете! – назидательным тоном произнес Лещинский. – Или хотя бы посещать некоторые мои лекции, которые как раз касались особенностей уголовно-правовой квалификации преступлений против жизни.
– Ну, я думаю, мне не скоро представится теперь такая возможность, – ехидно улыбнулся паренек.
Разглядывая простоватую физиономию следователя, известный защитник с горечью осознавал, что тот говорит правду. Его дела действительно были плохи. По злой иронии судьбы, его обвинили в том же преступлении, что и господина Кренина, оправдательный приговор которому он вырвал у присяжных с таким трудом. Разница была лишь в том, что он, Владимир Лещинский, на самом деле никого не убивал.
Дверь приоткрылась, пропуская в следственный бокс молодую девушку с большой сумкой на плече.
– Извините, – улыбнулась она карими глазами. – Я опоздала. В городе ужасные пробки.
– А это что за птица? – проворчал Лещинский, оглядывая гостью с головы до пят. – Еще один следователь? У вас тут что, следственная бригада?
– Не угадали, Владимир Иванович! – засветился паренек улыбкой. – Познакомьтесь. Это ваш адвокат!
– Что?! – подскочил на табурете Лещинский. – Мой адвокат?!
– Дубровская Елизавета Германовна, – представилась девушка.
– Да хоть Машенька и медведь! – повысил голос Лещинский. – Вы хотя бы знаете, кто я такой?
– Разумеется, – еще раз улыбнулась девица. – Вы обвиняемый по делу об убийстве и мой подзащитный в одном лице. Смотрите, у меня даже выписан ордер на вашу защиту.
Она заглянула в сумку, собираясь, видимо, представить ордер как доказательство, но это не получилось сделать быстро. По всей видимости, в ее сумочке царил бардак.
«Что же тогда делается в ее голове?» – представил себе защитник, но вовремя опомнился. Какое дело ему до этой молоденькой адвокатессы, ее бездонной сумки и чертова ордера?
– Я – Владимир Лещинский, самый лучший адвокат этого долбаного города! – заявил он громко, словно выступая в прениях. – Я не нуждаюсь в защитнике и намерен защищать себя сам!
Он ткнул себя пальцем в грудь, надеясь, что вопрос разрешился сам собой. Эти молодые недоумки должны были слышать его имя, даже если ни разу не ходили в суд. Однако что за молодежь пошла?
Громкое заявление не возымело на слушателей действия.
– Но, Владимир Иванович! – возразила девица. – Вы по данному делу являетесь обвиняемым, а не защитником. Стало быть, кто-то должен представлять ваши интересы?
– И вы хотите сказать, что моим представителем будете вы? – улыбнулся он снисходительно. У девчонки, скорее всего, было не все ладно с головой. – Голубушка моя, я выигрывал процессы в то время, когда вы только пошли в детский сад!
– Это не мешает мне стать вашим адвокатом, – упрямо повторила Дубровская. – Тем более что меня назначили вас защищать.
– Тогда я отказываюсь от защитника! – бросил Лещинский. – Надеюсь, вам не нужно объяснять, что обвиняемый на это имеет право? Вы учили уголовный процесс?
– Разумеется, – заверил следователь. – Давайте только уточним: вы отказываетесь от защиты вообще или от услуг конкретного адвоката?
– По вашему делу участие защитника обязательно, – проговорила настырная девица, тыча наманикюренным ногтем куда-то в Уголовно-процессуальный кодекс, который она все-таки выудила из недр своей сумки. – За ваше преступление может быть назначено пожизненное заключение или смертная казнь!
– Слава богу, разъяснили закон! – шаркнул ногой Лещинский. – Стало быть, вы мне все равно кого-нибудь навяжете?
Следователь развел руками.
– Таковы требования! Но, может быть, вы предпочитаете назвать имя другого защитника? Выбор большой. Оффенбах, Ройтман, Каширский, Гусенков. Кого желаете?
Конечно, парнишка назвал фамилии лучших представителей адвокатского сообщества. Лещинский и сам пересекался с ними в некоторых процессах и мог заявить, не кривя душой, что в их компетентности он уверен на все сто. Но известный адвокат не нуждался в помощи своих вчерашних конкурентов. Разумеется, они ему не откажут. Может, даже возьмут недорого не из соображений благотворительности, а так, для рекламы. «Я, между прочим, защищаю Лещинского», – не преминет бросить в разговоре любой из них. Для него это будет хуже поражения! Владимир Иванович внимательнее взглянул на Дубровскую. Ничего особенного. Миленькая, не глупая – то, что нужно для помощницы. Во всяком случае, никто не будет ему тыкать в лицо, что своей победой он обязан хитрой лисе Оффенбаху или пройдохе Ройтману.
– Ладно, пусть она остается! – небрежно бросил Лещинский, стараясь не смотреть на то, как расцвело лицо его заступницы…
Глава 6
Скажи кто-нибудь Елизавете Дубровской неделю назад, что она будет защищать самого Лещинского, девушка бы даже не улыбнулась. Такую шутку мог придумать только человек, у которого напрочь отсутствовало чувство юмора.
Владимир Лещинский был известной фигурой не только в мире уголовного процесса. Он был одиозным персонажем светской хроники, завсегдатаем самых модных мест в городе. Дамские журналы неизменно включали его в число самых привлекательных холостяков города. Пикантная подробность относительно возраста секс-символа (ему уже было за пятьдесят) никого не смущала. Он тщательно следил за своей внешностью, фигурой и гардеробом и мог дать фору любому щеголеватому молодому человеку, делающему первые шаги в карьере. Что касается небольших отметин возраста, то, честно говоря, они Лещинского не портили. Да и кому какое дело до его поперечной морщины на лбу и выраженных носогубных складок? Жесткая линия рта и взгляд много повидавшего на своем веку человека делали его загадочным и брутальным. А то обстоятельство, что известного адвоката не ждут дома жена и дети, действовало на представительниц слабого пола как самая лакомая приманка. В конце концов, должна же эта несокрушимая крепость когда-нибудь сдаться на милость победительницы?
Словом, вокруг Лещинского вихрем крутилась жизнь, и он чувствовал себя великолепно в этом сумасшедшем водовороте. Он защищал политических деятелей и губернаторов, проворовавшихся чиновников и эксцентричных деятелей культуры. Иногда он брался защищать простых людей, замешанных в громких преступлениях. В этом случае он не рассчитывал на деньги, но неизменно пожинал плоды своей профессиональной славы, которая крепла от процесса к процессу. В свободное время он занимался тем, что разъезжал по стране, читая лекции молодым юристам. Не имея научных регалий, он неизменно собирал огромную аудиторию, которая шла на встречу с ним, как на концерт какого-нибудь раскрученного певца.