Евгения почувствовала, что ладони ее увлажнились.
– Ну и правильно, – одобрила Васнецова. – Нечего говорить всем. Но как вы думаете, олень занесен у нас в Красную книгу?
– Не знаю, – пожал плечами секретарь. – Считаете, могут возникнуть неприятности? А где это произошло, Евгения Федоровна?
– Где-то за городом. Я не помню, – уклончиво ответила она.
– Если у вас полная страховка, вы могли бы получить возмещение, – отозвался Сбродов. – Думаю, страховщики были бы в шоке. С ума сойти! Олень! Да это впору напечатать в рубрике: «Ну и ну!»
– Нет, у меня обычная страховка, – сказала нетерпеливо Евгения. – Ну, довольно об этом. Я достаточно натерпелась сегодня утром, чтобы еще раз переживать все это сызнова. Вернемся к совещанию…
После перерыва тему криминала больше поднимать не стали, и Швец почувствовала невероятное облегчение. Коллеги переключились на предложение Красюк включить в журнал новую рубрику «Слухи».
– Женщины всегда любят обсуждать различные слухи о звездах, и мы можем им помочь, – убежденно говорила Юлия. – Например, читательница присылает нам письмо, в котором спрашивает: правда ли, что актер А ушел к актрисе Б? Мы берем интервью у актера А и даем компетентный ответ.
– Слухи – это вообще часть женской натуры. С этим вы точно не поспорите, Евгения Федоровна, – ухмыльнулся Шпунько.
– Все зависит от женщины, – остудила его Швец, но на всякий случай добавила: – Я не буду сейчас спорить относительно женских привычек и наклонностей, но я категорически против того, чтобы превращать «Софию» в бульварную прессу! Думаю, я сделала уже вполне достаточную поблажку вам, когда позволила ввести в журнал страничку светской хроники…
«Светская хроника» была зубной болью для Евгении, поскольку она полагала, что серьезному изданию не пристало публиковать на своих страницах подобные материалы. Яркие фотографии звезд и разного рода звездулек, плодящихся в последнее время, как кролики в неволе, придавало журналу оттенок желтизны. Но издатель считал, что они должны вовремя улавливать новые веяния читательских интересов и давать современной женщине все то, о чем она хотела узнать.
– Я могу показать вам фото с последнего собрания кинематографистов, – обиженно молвила Красюк и даже потянулась к сумке, чтобы выудить оттуда пачку ярких снимков. – Вы убедитесь, что они великолепны. Бульварная пресса! Взгляните на качество…
– Только не сегодня, – остановила ее Евгения нетерпеливым жестом. – Рассмотрим все в рабочем порядке. Мне не хочется превращать заседание коллегии в балаган.
Она знала, что члены редколлегии, как малые дети, уцепятся за яркие картинки, и на этом плодотворной работе придет конец. Все начнут обсуждать наряды знаменитостей, их внешний вид, судачить по поводу их новых романов, внебрачных связей и беременностей.
К своему неудовольствию, она понимала, что невольно ускоряет темп обсуждения, стараясь побыстрее свернуть совещание. Евгения готовилась к нему две недели, а сейчас действовала так, словно хотела избавиться от редакторов как можно быстрее и остаться наедине со своими мыслями. Ей было не под силу вести собрание, оценивать идеи коллег, ставить на обсуждение насущные вопросы, тогда как все ее мысли были заняты проблемами, весьма далекими от издательского бизнеса. Где-то там, в нескольких десятках километров от их офисного здания, сейчас лежало тело человека, которого она сбила сегодня утром. Должно быть, оно уже остыло, окоченело…
Евгения содрогнулась, представив себе стеклянный взгляд мертвеца.
– С вами все в порядке? – спросил Сбродов.
– Вполне, – ответила она, понимая, что пропустила большой кусок обсуждения. Члены редколлегии смотрели на нее и, должно быть, ждали какого-то ее решения или распоряжения.
– Тогда как вы оцениваете нашу последнюю инициативу? – задала вопрос Красюк. – Мне показалось, что вы не против.
Еще бы она была против, если последние пятнадцать минут перед ее глазами стояло опрокинутое лицо человека с волосами, испачканными в крови! Гул обсуждения коллег слился в ее сознании с шумом зала судебного заседания, откуда ее выводили в наручниках.
– Да, мне показалось, что ваше последнее предложение – это уже кое-что, – сказала она с запинкой. – Представьте мне его в письменном виде, и тогда мы обговорим с вами детали.
– Как скажете, Евгения Федоровна, – пожала плечами Красюк, переглядываясь при этом со Шпунько.
– На этом заседание редколлегии объявляю закрытым, – заявила Швец, решительно захлопнув свою рабочую папку.