— А меня больше беспокоит вопрос такой. Для одного станка я найду на Чёрном рынке пару рабочих. А для целого производства… Почему бы мне не быть печальным?
— Нужен главных технолог?
— Ну да. Без инженера наладить выпуск не получится. Я слишком, как сказать… гуманитарий.
— Кустовой — богатый город, — загадочно улыбнулся Танлу-Же. — Но Вам придётся заказать ещё еды.
— Зачем это?
— Подождать час. И вам привезут подходящего человека. Фамилия его Радов, он тут ошивается и пытается устроится на работу. Его уволили управленцы Кротовского, за то, что он в чёрных списках в империи.
— А за что он в чёрных списках?
— Работал инженером на Тульском императорском заводе, вступил в конфликт с руководством, был уволен с волчьим билетом, здесь перешёл на работу к англичанам, на прокат стали. А теперь, когда англичан Кротовский вытеснил из бизнеса, новые управленцы его того, попёрли. Ирония ещё и в том, что он пытался на Филиновский прииск устроится. Для него не было очевидно, что там, кроме Аркад Ия, весьма специфический национальный состав. Прииск-то русского владельца.
— Ну да, ирония. А за что волчий билет?
— Не знаю, такой информации нет. Официально — воровал порох и продавал его немецким купцам.
— Брехня, — сразу же оценил эту историю я. — За такое его в лучшем случае посадили бы лет на двенадцать на цепь, на каторгу. А то и расстреляли бы, на серьёзных щах.
Танлу-Же внезапно стрельнул глазками куда-то в сторону и сделал серьёзное выражение лица.
— Кажется, я оставлю Вас ждать инженера без своего общества. У меня возникли срочные дела.
Раньше, чем я оценил, насколько бежать посреди разговора не типично для старого китайского мафиози, он с ловкостью шаолиньского монаха упорхнул.
А на его место, шурша подолом платья, элегантно уселась несколько раздражённая Гадюкина.
Вот ведь блин, место-то людное, ещё и напротив её работы!
— Дорогой мой жених, — она отчётливо сделала упор на последнем слове.
— Эээээ. Ядвига, Ядвигочка, ягодка моя, я безумно рад тебя видеть.
— Это хорошо, что рад. А то мне, — она понизила голос, — приходится в одно лицо тащить нашу легенду, цветы себе посылать, подарки. Ты хоть представляешь, насколько это оскорбительно для девушки?
Я понял, что попал, как муха в горячую смолу и терпеливо ждал приговора.
— Сегодня вечером мы идём в театр.
— Но у меня же война.
— Сейчас позвоню, забронирую места в лучшей ложе. Подождёт твоя война, — отрезала она. По тону стало понятно, что она взяла меня в захват и до конца театральной постановки не отпустит.
Глава 6
Имя
Театр — это само по себе не так уж весело, особенно когда дают драму.
Не знаю, как в такой обстановке другие юристы, но мне в театре трудно. Меня совершенно не впечатляют медленная ламповая атмосфера, полумрак и океан потраченного почти впустую времени. Я уже давно привык к долгим бессмысленным паузам, когда просидел миллионы минут в бесконечных коридорах судов всех мастей.
Но игра, актёрская игра?
Мне не довелось видеть таких зубров актёрской игры, как Высоцкий (вообще-то он театральный актёр, а уж потом киноактёр, поэт и музыкант), Миронов, Юрский или Безруков.
Может, с ними было бы другое ощущение? Даже наверняка было бы.
Тут материя тонкая. Юрист, работающий непосредственно с людьми, видит игру, искреннюю и мощную довольно часто.
Сидела передо мной как-то тётка, значительно старше, с руками труженицы, с честными усталыми глазами, мудростью прожитых лет.
И говорит: «Снимите, пожалуйста, арест дня на три. Я весь долг выплачу за это время. Я Вас очень прошу. Прошу!».
Речь идёт об аресте на сеть её магазинов и автопарк.
Вместе с этим, вся суть в том, что она прожжённая мошенница и плутовка, на которой клейма ставить негде, которая в лёгкую обманывает не только граждан, бизнесменов, но даже свою администрацию, банкиров и совершенно мастерски вешает лапшу на уши в налоговой.
И внутренний мой Станиславский ликует: «Верю!». Говорит: «Ты посмотри на это честное лицо, на крупицы слёз в уголках мудрых глаз!». Сердце моё твердит: «Верю!». Душа верит.
А разум, упрямая машинка для вычислений, говорит: «Вера Николаевна обманула примерно всех, кто ей поверил. И ты! Ты можешь верить, во что хочешь, но арест ты не снимешь!».
Вот такая бывает актёрская игра. Мошенники и плуты — актёры не по диплому, а по призванию. И честный интеллигентный дядечка с лицом пожилого профессора может быть четырежды судимым за мошенничество в особо крупных размерах.