Фёдор заправил технику, попросил кого-то из казаков и позвал немолодого, с подозрительным лицом Токбийке. Того привели сразу с группой поддержки, но пешком.
— Уважение Вашим сединам! — я пожал Токбийке руку.
— И шрамам, если уж на то пошло, — без пафоса согласился посол. — Ну что, Вы примете предложение о мире?
— Ну, канцтовары я с собой везу. Пока будем лететь подготовлю текст. Заключим.
— Что уважаемый найом имеет в виду под словом «полетим»? — Тойбике неплохо говорил по-русски, но тут ему показалось, что он слово неверно воспринял.
— Полетим. Нет, не так. Для начала пойдёте за мной.
Я увлёк старого степняка в салон.
— У Вас вещи с собой, документы, всё важное?
— Да, а что?
Фёдор Иванович тем временем зашёл в салон, я ему кивнул, чтобы задраивал люк.
Он с новой для себя техникой разобрался так легко и непринуждённо, словно всю жизнь её гонял.
— Вы присаживайтесь, уважаемый Тойбийке. Сюда-сюда, — мы уселись на пару кресел, я его пристегнул.
Громкоговорителя чтобы что-то там объявлять в самолёте не было, Фёдор Иванович пощёлкал тумблерами, что-то пробурчал угрюмо себе про «развальцую» и рыкнул в нашем направлении через открытую дверь переборки.
— Дэржитэсь, уже едэм, — он сымитировал кавказский акцент.
Двигатели последовательно завелись. Я должен был бы быть в кресле второго пилота, но Тойбийке заволновался.
— Куда это мы поехали? Я сроду на этих новомодных машинах не ездил.
— Да это не машина вовсе. И не страшно, почти.
Винты разогнались, подвигались вверх-вниз закрылки, потом колесные тормоза резко отпустили, и машина рванула вперёд.
Глаза Тойбийке побелели. Не то, чтобы он был робкого десятка. В конце концов, кого попало в Степи послами не назначают. Тут надо быть человеком отчаянным, потому что послы часто возвращались с переговоров между ханами в качестве голов в мешке.
Но это не значит, что человеку за пятьдесят и перемещающегося верхом с самого детства было легко полетать. Впрочем, до последнего момента он и не понимал, что сейчас будет.
Бывает, что до человека доходит, но уже слишком (к счастью), поздно. Взлётно-посадочная полоса неслась за иллюминатором, как полоса со всё большей скоростью. Я же посадил степняка к окну, чтобы если у него случится истерика, он не бегал по салону.
Зато раз уж иллюминатор был рядом, он повернулся к нему и на время залип. Оно же как, увлекательное занятие землю покидать.
Фёдор потянул штурвал, и полоса земли стала отдаляться, потому что мы оторвались от неё.
Степняк издал горловой звук.
— Выпей, горемыка! — с одного из задних сидений ближайший боец сочувствующе протянул ему флягу, тот рефлекторно сцапал и выпил. А потом ещё пару раз.
— Что происходит, найом? — его голос потерял значительную часть тональностей и звучал хрипловато.
— Я тигэн, премьер-министр каганата Южный Алы Тау. И мы летим. Как птички.
— Птички? — ошеломлённо закашлялся он и сноровисто сделал ещё глоток.
Он так и сидел, пока под мерное раскачивание салона не уснул, всё ещё сжимая флягу.
Я проверил, что он всё-таки не умер и аккуратно освободил свои руки из его рук:
— А что во фляге?
— Абрикосовая палинка, сорок один градус! — старательно доложил ситуацию боец.
— Разморило дядю, с непривычки. Ну и ладно, меньше стресса.
…
Зато я смог перебраться в кабину пилотов.
— Итак, куда мы летим?
— Река Яркенд, стоянка тоже называется Яркенд, отсюда же название ханства. Тот степняк вроде объяснил, если что, мы его позовём уточнить.
— Не позовём. Спит он, устал с дороги.
— Да? Ну, лететь нам долго, по ту сторону хребта Ат-Баши. Мы его уже пересекали, когда за дельфинами летали.
— Там в горах был аэродром вроде?
— Нет, под горами, среди равнин. Ты если устал, поспи, кресла удобные.
— Устал, но мне надо над документами пошаманить. Как тебе машина?
— Слушай, ну плавнее взлетает, чувствуется что большая, руля слушается, но не такая вёрткая.
— Ну, так у неё и размеры раз в десять больше, если по площади крыльев и грузоподъёмности.
— Да, получается, что так. Ты его, то есть, кнехта этого, купил или только сфотографироваться взял?
— Купил. Ты боялся, что он улетит и ты его не опробуешь?
— Ну, всё дело в том… Когда степняки прибыли, я сразу прикинул, что мир заключать надо в одном из трёх вариантов. Или к себе звать и тогда ждать месяц, пока хан с посольством прибудет.
— Он откажется. Не знаю, какая у него обстановка, но он только что стал ханом, к тому же свалился на местных, как снег на голову. Не станет он ханство покидать.