— Триста пятьдесят тысяч.
— Некисло. Встречное требование, — я притянул её к себе.
— Я не стану заниматься с тобой синцзяо из-за денег. И не мечтай. Хотя нет, мечтай…
— Слышишь, принцесса Лебедь, это ты не мечтай, что можешь так легко меня затащить в постель.
— Да что там сложного, ты уже поплыл, граф.
— И тигэн. Никакого тебе секса, даже не вздумай приставать. Я холоден как лёд!
— Ты мне ещё приказывать будешь?
— Так вот. Я согласен на удорожание, но мне надо тут пару человек объехать, а они как Юба.
— Полоумные при смерти мужики с пузом?
— Ханы и каганы. Я собираю Великий курултай.
— Это когда вонючие козопасы собираются вместе и что-то там решают?
— Правители Степи. Мне нужна императрица Жемчужная река из рода Канси в качестве сопровождения.
Она задумалась.
— Вообще мне не нравится, когда такой напыщенный парень как ты, который считает себя круче меня, будет меня таскать, как куклу расфуфыренную.
— Это большая политика. Ну, по региональным меркам большая. И собрать каганов будет не так и просто. ТЫ произвела впечатление на одного кагана, может и остальные поплывут.
— Мне надо подумать.
— Думай. Мы в кибитку идём?
— Я, я иду. И просто дарую тебе милость побыть рядом с собой.
— Нет, пошли к мотоциклу. У меня там есть пара блоков сигарет.
— А покатаешь меня? Только не на люльке, я тебе не каган.
— Покатаю, но в твоём платье это было бы не удобно.
— Через кибитку. Я иду в кибитку. Тебе не позволено видеть моё царственное тело.
— Я уже всё видел.
— Вы нахал, Аркадий! Подлец и хам.
— Как скажешь. Не надо мне «выкать». Я к критике отношусь равнодушно. Скажи, а ты изучала каллиграфию?
— Тему переводишь?
— До Канцлера далеко… Мне надо на пригласительных расписаться за Юбу. Собственно, по моему плану он должен был сам расписаться, пока мы бы сидели в кафе.
— Что за пригласительные?
— Ну как, на Великий курултай.
— Ты собрался подделать подпись в историческом документе?
— Не я. Я не умею. Вот, хотел тебя спросить. У нас, когда был ужин…
— Свидание, Аркадий!
— Ужин. Просто ужин. Ты хвалилась что подделывала подписи учителей в своей школе. Вот я и думаю, ты подпись Юбы освоишь?
Показал ей образец.
— Я не стану подделывать подпись правителя.
— Так и знал, что слабо.
— Что значит это слово, слабо?
— Что ты не сумеешь, не сможешь.
— Да что там подделывать! Пошли в кибитку, прямо сейчас распишусь!
Глава 21
Подарки все любят
Фёдору новый самолёт понравился.
Это не значило, что он разочаровался в старом самолёте, но, когда я поставил вопрос о необходимости смотаться в Кустовой, он выбрал «кнехта».
— Как скажешь. Больше барахла загрузим.
— Мы же не будем возить на нём картошку? У тебя для такого москитный флот есть.
— Кстати о москитном флоте, его создатель Грыков Сан Саныч просится домой. Пожалуй, отвезём его.
…
И мы полетели, большой дружной компанией — Кай-Мин, Грыков, два бойца из единорогов, кое-кто из работяг, помощник Игоря для закупок оборудования, потому что Патронный завод всё ещё проводил модернизацию.
Приземлились в землях, моих, надо отвыкать поминать Вьюрковского.
На месте я обнаружил, что тут обретаются несколько извозчиков. Сами завелись, как тараканы. Аэропорт Кустового работал регулярно, французы постоянно возили туда-сюда рабочих и грузы, вот извозчики и стали стоять регулярно. Драли они как в моём мире, три-четыре цены.
…
— Вези нас, голубчик, на Чёрный рынок.
— Как скажете, барин.
И это был достаточно весёлый поход по Чёрному рынку. Я массово закупал дорогие подарки, расшитые сёдла (кому в нашей жизни нужны украшенные сёдла?), табак, шоколад — ящиками, сабли и ружья, золотые украшения.
Кай-Мин я придал пару тысяч на накладные расходы, отправил с уже купленным товаром единорогов обратно к самолёту, сам пошёл к Мотлу и Канцлеру.
Кстати, он мне переподписал приглашения на Большой курултай. Подписи, сделанные Кай-Мин, мне не понравились, а всё надо делать на уровне. Но куда больше его удивила моя просьба по картинам.
Я заказал ему пятьдесят копий известных картин его авторства. И платил ему по тысяче двести рублей за штуку, зная, что это подделка.
Он заверил меня, что успеть отрисовать столько за пару недель невозможно, но дюжину он мне обещает. Только с условием, что подпись на картинах будет его, а не оригинальных авторов.
Заодно зашёл к матёрому кустовскому скульптору, который бежал из Калуги за то, что лепил с натуры изваяние молодой жены калужского губернатора и, говорят, не только лепил, но и активно взаимодействовал со своей натурщицей.