— Воспитанные сэры не указывают пальцем.
— Когда увижу их, передам обязательно. Давайте по существу? Ваша фирма владеет правами на винтовку Энфилд?
— Мы, собственно, и есть Энфилд. И модель SMLE наша собственная разработка, защищённая патентный законодательством Соединённого Королевства.
— Ага. И чё вы нам выкатываете?
— Что за вульгарная терминология?
— Знаменитая Алтайская юриспруденция. Давайте по существу!
— Вы без нашего согласия модифицировали нашу винтовку, — англичанин достал папку с делом, но даже не открыл, шпарил по памяти. — Мы провели экспертизу образцов, которые приобрели в Шымкенте.
— Блин, далеко…
Я прикинул, что мы продавали только ограниченные партии товаров, в порядке эксперимента, а они добрались до предгорий Чаткальского хребта.
— То есть, Вы признаёте? — попытался подловить меня Ронстайн.
— Ничего мы не признаём, не имеем такой привычки. И что?
— Мы обвиняем Вас в том, что Вы без разрешения нас, как правообладателя, внесли модификации в наше оружие. В частности, был переработан затвор, усилен ствол, увеличен магазин.
— Сплошные плюсы, — перебил его я, потому что приблизительно представлял, что он расскажет. — Даже если предположить, теоретически, что это мы, у нас нет законодательства, которое бы мы в каганате нарушили, как его нет по всей Степи. У нас, степняков — обычаи, где про оружие ни слова.
— Но Российская империя подписала конвенцию по патентным правам.
— А мы никоим образом не входим в состав Российский империи.
— И тем не менее, наши права нарушены!
— Ну спрашивайте, чего хотите? Только при условии, что закон на вашей стороне не стоит.
— Нет, наши права нарушены, — эмоционально взмахнул руками англичанин.
— Троечник, «нет закона — нет нарушения». Ты диплом на виски выменял, брателло?
— Не пытайтесь меня задеть, представитель.
— А Вы не повторяйтесь, — поддел я англичанина. — Представим, что мы подпишем соглашение по применимому праву и подсудности. Теоретически. Как говорил один… скажем, так, полицейский «Какие ваши доказательства?».
— У нас есть заключение экспертизы, — уверенно ответил Ронстайн.
— Погодите. Цитирую большими буквами наш процессуальный кодекс — каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается, как на основания своих требований и возражений.
— Ну, я и говорю, — англичанин раскрыл дело и взмахнул одним из его разворотов. — Заключение. Его подписали, между прочим, два доктора технических наук.
— А доктора подписались, что оружие модифицировали прямо мои парни с Патронного завода? Или что, представленное на экспертизу… Которая, кстати, статуса судебной не имеет, оружие было модифицировано. Есть документ, подтверждающий, что ваши права нарушили мы, а не неизвестные науке и суду безликие степняковские слесаря?
— Да они максимум коня могут подковать, ваши степняки.
— А ты не гони на моих степняков, болезный. Ты как юрист возрази. Доказательства того, что это всё сделали мы, наша сторона?
— У нас есть копия доклада министерства обороны с выкопировкой донесения сэра Дьюснэпа. Он лично видел противоправный процесс на заводе и результат модификации.
— Стоп, — судья, до этого мирно возившийся в деле о краже постельного белья (так было написано на его обложке), хлопнул о стол. — Истец, у Вас есть свидетель? Или это пустая болтовня?
— Да, но мы хотим, чтобы его представил ответчик.
— Схе… В смысле? Почему ответчик? — нахмурил брови Митрофанов.
— Ну, — англичанин стрелял в меня глазками, наивно рассчитывая, что за него отвечу я. — Потому что сэр капитан Дьюснэп удерживается стороной ответчика. А если точнее, он военнопленный в городе Николай.
— А этот ваш Дьюснэп, который всё видел, он сейчас с нами в одной комнате? — невинно спросил я.
— Что?
— Говорю, какого он гражданства?
— Мой соотечественник, подданный Британской короны.
— Ага… А как так вышло, что он может быть военнопленным? У нас, у каганата, что, война с Британией?
Ронстайн открыл было, рот, но вовремя осёкся. Сказать сейчас, что его страна воюет с каганатом, равно и то, что её солдаты задействованы в качестве наёмников, это через край.
— А Вы, Ронстайн, плотно работаете с Вашими министерствами, под разными номерами. Много знаете.
— Знаю. Я и люди, которые за мной стоят.
— А эти люди — чиновники, должностные лица?
— У нас учредитель — его Величество. Это серьёзный аргумент? Так где наш Дьюспен? Или Вы отвечаете только за Патронный завод, а не за город? Можно поговорить про город с кем-то другим?