- Срочно, наряд ко мне.
Через две минуты в кабинет ворвались двое ребят, и растащили Диму и Максима. Следователь, понимая, что они в любой момент могут опять броситься друг на друга, нацепил на обоих наручники, и рассадил по разным углам кабинета.
- Видели? – посмотрел он на Ивана Николаевича, - мы эту на трупе задержали, - кивнул он на меня, - потом её ещё милиция разыскивает за взлом базы ГАИ, эти приехали её вызволять, а вместо этого гладиаторские бои тут устроили. Просто бразильский сериал какой-то, - и он провёл тыльной стороной ладони по лбу.
Иван Николаевич сел на стул, осмотрел всех присутствующих, и велел объяснить ему всё ещё раз, и потом стал пытать меня.
Что поделаешь, пришлось признаться, зачем я пошла к Ольге Брянцевой.
- Ненормальная! – гневно воскликнул он, - вам что, делать нечего? Сыщицу изображаете?
- Изображаю, - кивнула я, - а что, нельзя?
- Да из-за таких любителей, как вы, милиция не может нормально работать! – рявкнул он, - мы и без того до всего докопаемся.
- Ну, да, вы докопаетесь! – воскликнула я, и положила ногу на ногу, - у меня большие сомнения на сей счёт.
- Не дерзите!
- А я что? Я ничего. Вы с ходу, ещё с первого трупа, стали на меня всё валить. Ясное дело, кому охота « висяк » на себя вешать, я вас вполне понимаю. Больно надо какого-то там
гипотетического преступника искать, когда можно свалить всё
на свидетеля, спокойно закрыть дело, и получить от начальства благодарность, а, может, повышение в звании, или должности.
- Вика! – ошеломлённо воскликнул Максим.
- Эта фурия для тебя уже просто Вика? – бросил на него
взгляд Иван Николаевич, потом обратился к своему коллеге, - я могу посмотреть диск?
- Сейчас, я позвоню им, - и он снял трубку.
Оказалось, что система наблюдения у Брянцевой была не только в доме, но и во дворе. Меня сие открытие не очень обрадовало, мне совсем не хотелось, чтобы они сейчас разглядывали, как я вверх ногами сваливаюсь в мусорный бак,
но делать нечего.
Однако эта монументальная картина разрядила обстановку, все хохотали до колик, я сама не удержалась от улыбки.
Запись целиком и полностью подтвердила мою непричастность к преступлению, предполагаемый преступник, а, вернее, преступница, пришла в дом в то время, когда я мило проводила время в объятьях Макса.
Камера оказалась ночного видения, и она зафиксировала тот момент, когда Ольга Алексеевна открывала дверь своей убийце. Видимо, она её знала, только кто она?
Женщина была в тёмном синем приталенном пальто красивого летящего фасона, на голове у неё капюшон, а лицо закрывали чёрные очки.
Вероятно, она знала о камерах, что только убедило меня в том, что Брянцева хорошо знала свою убийцу.
А та камера, что была в доме, бесстрастно записала момент убийства...
Вот Ольга Алексеевна о чём-то разговаривает с женщиной, та хватает её за плечи, что-то говорит, потом отпускает, Брянцева отходит к окну...
И в этот момент женщина хватает канделябр и хладнокровно
опускает его на голову Брянцевой. Я же пришла гораздо позже...
- Вы вполне могли убить её, потом переодеться, и прийти вновь, - авторитетно заявил следователь, - где вы были в пол четвёртого утра? Ваши заверения, что в тот момент вы видели пятый сон, меня не убедят.
- Что вы, в это время я бодрствовала, - весело воскликнула я.
- Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби? – прищурился следователь.
- Может, - улыбнулась я.
- В момент убийства она была со мной, - подал голос Максим.
- Я тебя убью, - прохрипел Дима.
- Убивай, сколько влезет, - ухмыльнулся Макс, чем только ещё больше разозлил моего бывшего мужа.
Я прямо-таки чувствовала, как между ними мелькают волны ненависти. Да что там волны, тайфун, цунами.
Если бы не наручники, они опять сцепились бы не на жизнь, а на смерть.
- Ладно, с вашим алиби мы разобрались, - тяжко вздохнул следователь, и я сильно подозревала, что моё алиби его не радовало.
А меня же эта милицейская волокита уже достала до печёнок, хотелось поехать скорей домой, снять перепачканную кровью одежду, принять душ, и, наконец, поспать.
Прошедшей ночью, прошу прощения за подробность, я спала всего три часа, и сейчас чувствовала, что усну прямо здесь, в кабинете.
Вдобавок вымоталась, лазание по деревьям, и последующее
приземление в мусорный бак тоже не прошло даром.
Оказавшись на улице, я не поверила своему счастью. Диму следователь задержал в управлении, чтобы мы могли спокойно уйти, а то он мог наброситься на Максима на улице.
Я отчётливо видела на его красивом, порочном лице бешенство, дикую ревность, а по лицу ходили желваки.
- У вас что, уже союз? – со вздохом спросил Иван Николаевич, глядя на нас.
- Пап, - начал было Максим.
- Да чёрт с вами! – махнул рукой его отец, - мне-то что? Вы
взрослые. Только тебе этот типчик может так по рёбрам
проехаться.
- Пусть только попробует, - воскликнула я.
- Вы-то что ему сделаете? – улыбнулся Иван Николаевич, - вы ему слово, а он в ответ два.
- Перестаньте говорить мне на вы, - воскликнула я.
- Хорошо, на ты, Эвива.
- Вика.
- Ну, это уж слишком. Я пошёл, - он сел в старенькие « Жигули » и исчез.
- Поехали ко мне? – посмотрел на меня Максим.
- Ну, уж нет, - запротестовала я, - я спать хочу, а с тобой мне
покоя не видать, - и он засмеялся, поцеловал меня, тоже запрыгнул в машину и уехал.
Вовремя он это сделал, поскольку аккурат через минуту на улицу вышел Дима.
- Ева, - подошёл он ко мне.
Наверное, мне следовало привычно огрызнуться, но сил не было, и я устало спросила:
- Чего тебе?
- У тебя с этим серьёзно? – тихо спросил он.
- Тебе-то что? – я опять стала закипать.
- Ничего, - так же тихо ответил он, вынул сигареты и закурил.
В его глазах читалась такая невыносимая тоска, что мне даже стало его жалко.
- Если бы я мог всё повернуть назад, - проговорил он, сел в свой джип и уехал, а я молча смотрела ему вслед.
- Он любит тебя, - вздохнула Ася.
- А я его нет, - ответила я, запрыгнула в машину, и поехала домой.
В душе были странные, смешанные чувства. Я терпеть не могу Диму, но отчего-то тоска в его глазах что-то пробудили во мне, мне стало его жалко.
Маман, к счастью, дома не было, я вдоволь повалялась в ароматной ванне, потом съела кусок пирога с вишней, выпила чашку кофе, и уснула.
Разбудил меня Богдан. Звук мобильного донёсся до меня сквозь сон, просыпаться не хотелось, но зловредный телефон продолжал надрываться, и я открыла глаза.
Очень хотелось, как и будильник, вышвырнуть нарушителя спокойствия в форточку, но я сдержалась, вспомнив, какую сумму выложила за него.
- Предупреждаю сразу, - воскликнула я, не посмотрев на дисплей, - если ничего серьёзного, не появляйтесь мне потом на глаза.
- Ты спишь что ли? – догадался Богдан.
- Чего надо? - я села на кровати и помотала головой, стряхивая сон.
- До тебя менты ещё не добрались? – спросил он, - мне уже
звонили. Успели выяснить, что мы с тобой бывшие
одноклассники, и друзья, а ещё то, что с твоего компьютера была взломана система, а ты в программировании разбираешься так же, как я в балете.
- Можешь расслабиться, они уже со мной говорили, а так же с моим... гхм... другом.
- Любовником, - Бодя был менее тактичен, - это я твой друг, а те, с кем ты спишь, любовники.
- Какой ты грубый! – покачала я головой.
- Ну, уж какой есть. Математики все такие. Грубые, бьющие наотмашь, и напрочь лишённые романтизма, такие же, как менты.
- Бред собачий! – воскликнула я, - а чего ты такой злой?
- Есть повод, - вздохнул Богдан, - самая, в моём понятии, красивая женщина на земле теперь не одна, и я расстроен.
- И что же это за женщина? – с подозрением спросила я.
- Ты, - просто ответил он.
- Так.