Софья Николаевна тяжело вздохнула и мелко перекрестила себе грудь.
- Помоги ему всевышний.
Кольцов набожно опустил глаза, понимая, что каждый его жест, каждое движение проверяются хозяйкой.
А Софья Николаевна торопливо поднялась с дивана и неожиданно легко для ее грузной фигуры заспешила к двери в другую комнату, с некоторым смущением отдернула портьеру.
- Войдите, господа, - сказала она кому-то, и голос ее прозвучал успокаивающе.
В комнату вошли двое. Вероятно, они все время стояли за портьерой, потому что вошли тотчас. Человек, выступивший первым, - высокий, с глубокими залысинами - недружелюбно скользнул острыми, слегка выпуклыми глазами по лицу Кольцова, и что-то в госте ему явно не понравилось.
- Знакомьтесь, господа! Капитан Кольцов! - представила Софья Николаевна.
- Ротмистр Волин! - сухо произнес высокий и, чтобы не подать руки, тотчас же отвернулся.
Товарищ Волина - круглолицый юноша в кителе с высокой талией - лихо щелкнул каблуками:
- Поручик Дудицкий... - и, подойдя вплотную к Кольцову, сказал: - Капитан, мне определенно знакомо ваше лицо! Честное слово, мы встречались! Да-да! Но где же?
Кольцов вопросительно посмотрел на поручика - начиналось именно то, чего он больше всего опасался. Вполне возможно, что это - всего лишь проверка. Но не исключено, что и встречались. Вот только где? При каких обстоятельствах?.. Выгадывая время, Кольцов небрежно спросил:
- В армии вы давно?
- С шестнадцатого...
- В германскую я воевал на Юго-Западном... Поручик широко заулыбался:
- Так и есть! Я служил в сто первой дивизии, у генерала Гильчевского.
Разговор принимал неожиданно удачный поворот. "Теперь, чтобы как можно быстрее сломать ледок отчужденности у ротмистра, надо выложить несколько фактов, подробностей", - подумал Кольцов и с нескрываемым дружелюбием спросил поручика:
- Насколько мне помнится, вы квартировали в КаменецПодольске?
- Совершенно верно, капитан!.. Значит, и вы тоже бывали там?
- Я имел честь принимать участие в смотре войск, который производил в Каменец-Подольске государь император. - Вздохнув, Кольцов опустил голову, словно предлагая присутствующим почтить молчанием далекие уже дни империи.
- Вот где я мог вас видеть! - воскликнул Дудицкий. - Ах, господа, какое было время! Войска с винтовками "На краул!". Тишина. И только шаги государя! Он прошел совсем близко от меня, ну совершенно рядом, честное слово. Я даже заметил слезы на его глазах! Потом церемониальный марш!.. Ах, а вечером!.. Бал, музыка, цветы... Вы были в тот вечер в Дворянском собрании, капитан?
- Не довелось... Вечером я был в наряде по охране поезда его величества.
- Да-да! Я определенно встречался с вами в Каменец-Подольске, капитан! У меня удивительная память на лица!.. Ах как было тогда славно! Казалось, все обрело ясность! Казалось, вотвот объявят перемирие и вернутся добрые старые времена... - Поручик окончательно признавал в Кольцове своего.
Глаза ротмистра Волина, до сих пор сохранявшие ледяную напряженность, слегка оттаяли, и оказалось, что они совсем не холодные и даже чуть-чуть лукавые. Ротмистр щелкнул портсигаром и, словно объявляя мир, гостеприимно предложил Кольцову:
- Отведайте моих! Преотменнейшие, смею доложить вам, папиросы! - и улыбнулся краешками губ; улыбка, как улитка из раковины, высунулась и тут же спряталась.
- Благодарю, - потянулся за папиросой Кольцов, показывая, что и он обрадован примирением.
Поручик Дудицкий тоже протянул руку к портсигару:
- Разрешите, ротмистр! Я, знаете, вообще-то не курю, но в такой день... - поспешно оправдывался он, с почтительностью беря папиросу из портсигара.
Ротмистр Волин понимающе кивнул и присел к столу. Откинувшись на высокую спинку кресла и не спеша затянувшись папиросой, он поочередно посмотрел на Дудицкого и Кольцова:
- Значит, вы сослуживцы, господа?
- Относительно, - благодушно уточнил Кольцов. - Дивизия Гильчевского была в восьмой армии Юго-Западного фронта. А я служил в девятой. На смотр, как известно, были выведены отборные части этих двух армий.
Волин удовлетворенно кивнул головой и старательно стряхнул пепел папиросы в пепельницу:
- Давно в тылах красных?
- Порядочно уже... Был тяжело ранен, - стараясь, чтобы разговор тек по-домашнему, запросто, а не состоял из вопросов и ответов, с готовностью отозвался Кольцов. - Спасибо добрым людям - выходили... Мне бы еще месяц-два отлежаться, но...
- Да, правильно, что спешите... За месяц-два, от силы за полгода, полагаю, все закончится, - глубокомысленно сказал Волин. - Простая арифметика, капитан. Здесь, на Южном фронте, у Советов до недавнего времени было семьдесят пять тысяч штыков и сабель. А у нас - сто тысяч. Далее. Восстание донских казаков отвлекло на себя тысяч пятнадцать штыков и сабель, не меньше...
- Остановитесь, ротмистр! А то окажется, что нам уже и воевать не с кем! - поощрительно пошутил Кольцов.
- Но это ведь факты! - с неожиданной горячностью возразил Волин. Да, воевать уже практически не с кем.
- А генералы, господа! - вклинился в разговор поручик Дудицкий. - У красных войсками командуют мужики. Неграмотные мужики. Посему и этот фактор не следует сбрасывать со счетов.
Волин коротко взглянул на Дудицкого и снисходительно улыбнулся. Затем небрежно, почти по-свойски спросил у Кольцова:
- А где, позвольте узнать, вы познакомились с Петром Николаевичем?
Кольцов нахмурился и, выдержав паузу, сухо ответил:
- Видимо, нам не следует задавать друг другу подобных вопросов, господин ротмистр!
Волин засмеялся:
- Что ж, может, вы и правы!..
Софья Николаевна, о чем-то пошептавшись с Дудицким, вышла.
Волин продолжал:
- Но я спросил о Петре Николаевиче потому, что меня предупредили: мы с поручиком - последние, кто идет через это "окно".
- Я тоже об этом предупрежден, - спокойно подтвердил Кольцов. - С тем лишь уточнением, что последним буду я!
В гостиную с подносом в руках вошла сияющая Софья Николаевна.
- Ах, господа, прекратите проверять друг друга! И так кругом сплошное недоверие, распри, вражда! - воскликнул поручик Дудицкий, скосив глаза на рюмки и граненый хрустальный графин, в котором покачивалась густая малиновая жидкость. - Важно лишь одно: мы живы, мы встретились, мы скоро будем у своих... А с такой наливочкой и в такой превосходной компании я не против и здесь подождать нашего освобождения. Дней через семь, от силы через десять наши точно будут здесь! - И затем он деловито обратился к хозяйке: - Я угадал, Софья Николаевна, это наливка?