– Завтра будет поздно. Завтра мне уже голову оторвут.
– Ничем помочь не могу… – уже было собрался отделаться от Смородина диспетчер, но по секундной заминке Миша почувствовал, что чего-то он недоговаривал.
– Подожди! Может не на Север, а на Вологду кто идёт? А там из Кипелово к нам по несколько бортов на день проходят. Помогите, мужики! Честное слово, разживусь коньяком – вам отвезу!
– Разживёшься – сам выпей! – Диспетчер ещё немного потянул время, затем нехотя ответил: – Есть один борт. Пойдёт по всем флотским аэродромам. Да, боюсь, тебя не возьмут.
– Почему не возьмут? Не переживай, я договорюсь!
– С Военного совета начальство разлетается. Сегодня у меня на плане вылет командующего Тихоокеанского флота со всей его свитой. По дороге они будут развозить командиров частей. Так что пойдут и к тебе на север, а дальше к себе на восток. Но с ним народу немерено. Потому и говорю, что не возьмут.
– Когда?
– Заявлен – по готовности! Но командующий ещё не приехал.
– Откуда вылет?
– Из Пушкина.
Через час Смородин уже метался по коридорам командно-диспетчерского пункта Пушкинского аэродрома в поисках командира экипажа Командующего. Самолёт Ту-104 уже стоял на перроне, а через ограничительный шлагбаум к нему проезжали машины с дефицитными трофеями, которыми офицерам штаба Тихоокеанского флота удалось разжиться в Ленинграде. Миша присвистнул, глядя через окно, как из чёрной «Волги» умудрились выгрузить три, только-только начавших входить в моду цветных телевизора. Затем на бетон из грузовика сложили тщательно упакованный мебельный гарнитур и тут же спрятали в кормовом отсеке самолёта. Штабники где-то отхватили огромную, тяжёлую бухту с ватманом и теперь, счастливые, заталкивали её следом за мебелью.
«Бумаги на всяческие планы и схемы им хватит как минимум на год!» – с пониманием кивнул Смородин.
Неожиданно в коридоре мелькнули две лётные шевретовые куртки и скрылись за дверью, ведущей на перрон. По набитому картами портфелю Миша безошибочно определил штурмана. А рядом с ним должен быть командир.
«Идут подписывать документы на перелёт! – смекнул Смородин. – Значит, скоро вылет!»
– Парни! Можно вас на секунду? – бросился следом Миша. – Подождите, я свой!
Молодой майор удивлённо обернулся и, окинув подозрительным взглядом гражданский наряд Смородина, нехотя произнёс:
– Я вас слушаю.
– Мне бы с вами! Из отпуска опаздываю! Вы моя последняя надежда. Если опоздаю, сами знаете, что со мной будет. Я свой, не сомневайтесь. На Севере летаю!
– А у тебя документы есть, «свой»?
– Конечно!
Миша проворно выудил из внутреннего кармана удостоверение личности офицера и протянул майору. Мимолётом взглянув на номер части и фамилию, майор остановил взгляд на выглянувшей между страниц фотографии. На ней в лётном кожаном комбинезоне и белом гермошлеме Смородин позировал в обнимку с другом на фоне самолёта Як-38.
– Вертикальщик, что ли? – тут же смягчился командир, опознав палубный штурмовик.
– Он самый! – заулыбался Миша, почувствовав надежду уже сегодня добраться домой.
– Да-а… – с пониманием дела протянул майор. – Всегда удивлялся, как вы умудряетесь летать на этих свистках?
– Да как-то получается. Ну так как? Возьмёшь?
– Не могу! У меня народу уже за полсотни! А груза – боюсь даже посчитать, сколько тонн!
– Да со мной много не прибавится! – дрогнувшим голосом взмолился Миша. – А из вещей только сумка.
Майор виновато потупил взгляд, но лётная солидарность требовала сказать «да» даже в нарушение требований документов, и, недолго думая, он решился:
– Ладно! Допишу тебя в полётный лист. Подожди в сторонке, а как все сядут, забейся в хвостовой отсек, чтобы никто не видел.
Двигатели с низкого воя перешли на надрывный свист. Отпущенный с тормозов самолёт вздрогнул и, набирая скорость, помчался по взлётно-посадочной полосе. Мелькавших плит аэродрома Смородин не видел, да это ему и не нужно было. Пусть в иллюминаторы такой экзотикой любуются моряки-тихоокеанцы, а он уже насмотрелся. Расположившись между ящиками в тёмном грузовом отсеке, Миша снял куртку, положил под голову и приготовился вздремнуть, как вдруг уже оторвавшийся от земли самолёт неожиданно просел, и сумка, лежавшая у ног, взлетела к потолку. Желудок подпрыгнул к горлу, Смородин взмахнул руками, ища точку опоры, но всё вокруг пришло в движение и смешалось с жутким криком из пассажирского салона. Страшная сила завертела Мишу, вдавила в переборку, а дальше на глаза навалилась темнота, и показалось, что сами небеса рухнули на его плечи и безжалостно размазывают по заклёпкам и дюралевому полу.