Семёнов хмыкнул и отстал, благо в проходе возникла Ларочка – секретарь вице-президента. Она порхала в нашу сторону, точнее, в сторону нашего айтишника. Нужды посещать галеры опен-спейса у Ларочки, в принципе, нет. Она – белая кость, голубая кровь. Сидит в отдельном кабинете – в приёмной. В её распоряжении свежий воздух из собственного окна и полная тишина. Тишину она, впрочем, не особо уважает. В приёмной постоянно тренькает какая-то попса. Ларочка пытается охмурить Семёнова с первого дня его появления в офисе. Пока безуспешно. Но она не сдаётся.
Ларочка – красавица. Посещает дорогой фитнес-клуб, не менее дорогого парикмахера и косметолога. В общем, раздражает меня безупречными внешними данными. Сейчас вернулись в моду короткие топики, и по пятницам, в день отдыха от строгости дресс-кода, Ларочка демонстрирует свои достижения на поприще фитнеса. Типичная фитоняшка. Да, это чёрная зависть.
Лично у меня на себя не хватает ни времени, ни средств. До зарплаты пять дней, а деньги уже почти закончились. В принципе, человек способен прожить без пищи двадцать дней, стало быть, у меня есть все шансы дотянуть до конца недели и не склеить ласты. К слову, о ластах. Мой левый ботинок потерял подкову. Набойку в смысле. Цокала я сегодня в метро не хуже золотой антилопы. Так что внезапно возникла ещё одна статья расходов.
Рабочий день только начался, и вовсю подтягиваются опоздавшие. Отдельного слова достоин мой, с позволения сказать, кабинет – огромное помещение размером в два спортивных зала. Повсюду, куда ни кинь взгляд, виднеются приставленные вплотную друг к другу столы и людские макушки разной степени волосатости. Голоса сотрудников и шум офисной техники сливаются в единый гул, который стоит в опен-спейсе целый день. В общем, открывающаяся неподготовленному зрителю картина заставляет вспомнить о швейных цехах Китайской Народной Республики. По крайней мере, мне они представляются именно так.
Коллеги, как я уже сказала, ещё подходят. Пятнадцатиминутное опоздание таковым не считается. Мимо Ларочки и Семёнова, склонив златую главу, прошествовал Кирюшенька – сотрудник дружественного отдела. Кирюша – вылитый полуэльф. Большие серые глаза, нежное одухотворённое лицо и робкое неземное выражение на нём. Кирюша кивнул Костику и Семёнову. Руку он не подает. Это негигиенично. Привозит на работу и забирает домой Кирюшу мама, женщина волевая и властная. Кстати, моего коллегу нечасто можно здесь увидеть. Большую часть жизни Кирюша проводит в различных медицинских учреждениях. Его лечат от заболеваний желудочно-кишечного тракта, от почечных и печёночных колик, ВСД, мигреней и прочих хворей. Кирюше ещё нет двадцати семи, и мама боится, что ненаглядного сыночка признают годным к военной службе. Как по мне, так парню она пошла бы на пользу. Но это, к счастью, не моё дело.
Ну вот и всё. Договор подготовлен, сопроводительный лист напечатан, теперь нужно прогуляться по коридорам. Увернувшись от Семёнова, так и не потерявшего надежду разделить со мной первую утреннюю затяжку, я покинула пределы нашей саванны.
Коридор встретил благословенной тишиной и пустотой. Я повернула в сторону лифта и замерла. Навстречу мне, озаряемый лампами дневного света, шёл Прекрасный Принц. Высокий, подтянутый, изящный. Породистое лицо с прямым носом и чётко очерченной линией гладко выбритого подбородка. Тёмные, почти чёрные, волосы, развевающиеся при каждом шаге. И синие, да-да, я рассмотрела, синие глаза, цвет которых оттеняет тёмно-серый костюм. Пиджак хорошо отутюжен, на брюках острые стрелочки, галстук стягивает ворот светлой рубашки.
Я невольно задержала дыхание и уставилась на это мимолётное видение, ожидая, что оно рассеется в воздухе утренним туманом. Но нет. Видение поравнялось со мной.
– Прошу прощения, – мягкие, вкрадчивые интонации, на которые так и тянет ответить: «Мррр», – вы мне не поможете? Я, кажется, заблудился.
Завороженная голосом Прекрасного Принца, я на время потеряла дар речи.
– Я ищу отдел кадров, – проникновенно глядя мне в глаза, уточнила любовь всей моей жизни.
– Ааа. Кхм. Да, идёмте, я провожу вас. Мне по пути.
Довела Принца до лифта. В лифте стояла рядом и косила на точёный профиль так, что от напряжения чуть слёзы не выступили. Мне хотелось взять его за руку и таким образом сопроводить до отдела кадров, но вряд ли бы он понял и оценил столь сильное рвение помочь незнакомому человеку. Пришлось усмирить свои порывы и проводить его до кабинета, соблюдая дистанцию. Мои пальцы намертво приросли к папке с документами. Я вцепилась в неё, чтобы удержаться от искушения прикоснуться к руке или другим частям тела Прекрасного Принца. Я не понимала, что со мной происходит. Просто наваждение какое-то! От Семёнова меня так не плющило даже в период увлечения им.