«Фимоз. Это первое, что он сказал мне, когда увидел. Обнял, поцеловал и сказал это слово. Я ужаснулся – это болезнь. И, блин, не простая болезнь. Я отошёл на шаг и прикрыл рот рукой. При последней стадии фимоза нужно неполное обрезание. Крайняя плоть слишком сужена. А я не знал, какая стадия у мужа.
- Тебе было больно, когда мы занимались сексом?
- Да.
И я вновь плакал. Стал нытиком за тот месяц. Мы сидели в такси, ехали домой, я всхлипывал, облокотившись на супруга. Том уверял меня, что вылечится, что до парафимоза не дойдёт, он всё сделает, будет пользоваться мазями. У нас возобновится половая жизнь. Дома я посмотрел на его пенис. Зрелище было не из приятных. Меня не привлекала кандидатура мужа, который не выполняет супружеский долг.
Через месяц всё было в порядке. Тома хватало на 4-5 раз за день. Мы только и делали, что трахались, потому что были лишены этого около 2-х месяцев. Лёжа в постели, я сказал ему о своём фильме, что хочу сделать, как снять. Том удивился, а потом встал, взял ноутбук и тут же начал писать сценарий. Я просто ошалел. Он взял несколько отгулов с работы, проводя все дни дома. Я всё своё время гробил на поиски студии, людей, аппаратуры для фильма. Мои помощники, кажется, меня уже ненавидели. Прошла неделя – у меня на коленях лежал готовый сценарий, который даже в поправках не нуждался.
- Почему ты решил именно так назвать его?
- Потому что, - подсаживается, обнимает и целует в висок. – Я верю в «говорящие» имена и фамилии. Мне кажется, никакое другое имя ему не подходит. Он такой же смелый, храбрый и сильный, как ты, - чмокает в щеку, а я смеюсь. – Тебе нравится?
- Да. Великолепно. Том, - смотрю на супруга, - ты понимаешь, на что подписываешься?
- Если бы мне было страшно, то я бы не поцеловал тебя тогда в подворотне и не потащил бы к себе домой.
- Тогда первый я тебя поцеловал.
- Ок, ты. Но именно я решил продолжить то безумие, что началось в тот день. Поэтому понимаю, что мне грозит. Самое главное, я буду с тобой, и мы вместе это переживём. Снимай его, Билл, и пусть мир взорвётся нахрен от твоего таланта и такой провокации. Пора показать то, чего никто не ждал, то, что будет тревожить души людей даже после твоей смерти.
- Нашей, - поправляю его, целуя»
«Толлер работал, как проклятый. Я же со своими ассистентами, менеджером и агентом делали всё для фильма. Куниберт Виллер. Именно так Том назвал нашего героя. Куни должен быть таким, каким я его придумал, и каким муж его описал. Начались просто омерзительные поиски актёров и персонала. В этой всей суматохе нам не хватало времени на себя. В один день, когда светило солнце и не было дождя, я сидел в кабинете и просматривал списки актёров, подсунутые Дорой. Девушка постучалась и вошла.
- Герр Бохнер, ваш отец звонит. 1-я линия.
Я поблагодарил её и взял телефон.
- Привет пап, а чего на мобильный не звонишь?
- Я его куда-то дел, - сказал он каким-то убитым голосом.
Всё внутри сжалось.
- Что случилось, па?
- Билли, мама умерла.
Я не помню, что было дальше. Отца уже слышно не было. Какой-то шум, крик, шорох. Слышал имя мужа, потом свою фамилию, кажется, меня звала Дора.
- Родной, родной мой...
Перед глазами появилось лицо Толлера, такое встревоженное, обеспокоенное.
- Всё нормально, он в себя пришёл.
Том взял меня на руки и пошёл прочь из офиса.
- Любимый...
- Не говори ничего. Я всё знаю, мне Норберт уже позвонил.
- Мама... мамочка...
Он положил меня в машину на заднее сидение, откуда-то достал подушку, поцеловал в губы и пошёл за руль.
- Куда мы едем?
- К твоему отцу.
Мой дом детства казался таким пустым. Из каждого угла доносился мамин запах. Её тепло бродило по этажам, кажется, что она где-то задержалась просто и сейчас спустится. Они уложили меня на диван в гостиной, дали кучу подушек. Я рыдал. Том называл папу только по полному имени – Норберт, а меня это раздражало. Папа вообще хорошо относится к нему, они дружат. Как-то помню, папа сказал, что я выбрал себе супруга, который слишком сильно похож на него. Тогда я посмеялся и ничего не сказал, а потом понял, что это правда. Они похожи по силе духа.
К вечеру я отошёл. Меня отпоили успокоительным и тёплым чаем. Я находился в объятиях супруга, когда папа рассказывал, что произошло с мамой. Приступ паники, вследствие чего последовала асфиксия. Никого из взрослых рядом не было. Она испугалась за своего подопечного. Мама любила детей. Очень любила. Я уткнулся в плечо Тома и плакал. Папа держался молодцом...»
Я положил дневник и вышел из дома, на крыльцо, потому что весь полыхал. Во-первых, мне было тяжело это читать, а во-вторых, я теперь знаю имя своего возможного деда. Норберт Бохнер. Обязательно найду его. У меня нет особо вредных привычек, но сейчас ужасно хотелось курить или что-нибудь сломать. Войдя в дом, я нашёл бутылку шнапса и налил себе целый стакан. Выпил залпом, а потом пожалел – всё внутри начало гореть, я практически задыхался. Залив алкоголь соком, я взял дневник и пошёл в гостиную, сел на диван и вновь принялся читать.
«Похороны мне дались сложно. Том держал меня за руку, скорее не поддерживая морально, а просто удерживая, чтобы я в обморок не упал и не свалился на землю. Мы купили самый красивый гроб, много цветов. Приехали родственники, коллеги мамы, друзья семьи. Я впервые увидел своего дядю. Он оказался милым старикашкой, но смотрел на нас с Толлером не так уж доброжелательно. Стереотипы – х*йня для болванов, прикрывающая их захудалые комплексы. Ненавижу стандарты в идеологическом их проявлении. Бред... Когда всё закончилось, все начали расходиться.
- Билли...
- Том, я хочу побыть с мамой.
Он всё понял. Поцеловал меня, обнял и пошёл к отцу. А я стоял, смотрел на могилу и плакал, сжимая в руках зонт.
- Видишь, мам, я могу быть элегантным.
Для того дня я купил всё новое, даже бельё.
- Том сказал, что я стал статным и изысканным, как ты и хотела когда-то. Я могу одеваться и вести себя, как подобает знатному человеку, мам. Наверное, я сейчас только похож на наследника герцогского рода, да?