«Вот только что здесь закончился бой. Вы слышите, вдалеке еще гремят выстрелы? Наши ребята… и т. д. и т. п.».
«Вот вы видите еще не остывшие воронки от разрывов снарядов. Только что подверглись жесточайшему обстрелу… и т. д.».
А где же сам бой? Где же простой советский солдат и офицер в этом бою? И каковы условия жизни и службы людей, находящихся вдалеке от дороги Хайратон — Кабул? Где же книги, написанные вот об этих, пришедших «9 мая в парк имени Горького, ребятах с боевыми наградами на лацканах гражданских костюмов? И кто их напишет?
…Прошло полтора года, как уволился сержант Андрей Шатуло. Он служил в десантной части Героя Советского Союза В. Востротина, дислоцирующейся у нас в Баграме. Награжден медалью «За отвагу». Мы с ним о многом говорили. Он вспоминал о том, как учился в школе, а после трудился на стройке и как, глядя на его работу, строители говорили: «Тяжко тебе, Андрей, в армии придется, уж очень ты добросовестный». О том, как плакала и переживала мать, боясь, что он попадет в Афганистан.
Вот уж верно, что материнское сердце — вещун! И как по прибытии туда попал во взвод связи и его не взяли на «боевые», хотя физически он был не слабее «стариков». Но так было принято: молодых солдат первое время на «боевые» не брали. Рассказывал он и о своем огненном крещении: на первые свои «боевые» он пошел вторым номером связиста, обязанностью которого было носить запасное питание к радиостанции и в минуты относительного затишья дежурить возле нее. Он тогда так толком и не понял, куда ехали, откуда стреляли, куда палила артиллерия и наносила бомбовый удар авиация. Но хорошо запомнил, что чувство страха не испытал.
А потом Андрей вспомнил, как за полтора-два месяца до увольнения они сопровождали колонну. И он, уже сержант, был старшим группы связистов. Колонну тогда остановил сильный пулеметно-гранатометный огонь. Завязался бой. Андрей пытался вылезти из БТР, но не смог. Путь ему преградил его же подчиненный. Навалившись на Андрея своим телом, он кричал: «Шатул, тебе домой скоро! Мы сами справимся!» Так и не выпустил его из машины, пока не прекратился первый — самый сильный — шквал огня. Рассказывая этот эпизод, Андрей Шатуло улыбался улыбкой человека, вспомнившего свой самый счастливый день в жизни.
А я, слушая его, вспоминал своего связиста Игоря Гыка. 12 мая 1987 года мой БТР пробирался через «блок» под непрекращающимся огнем мятежников. Я сидел на броне. В мою каску по инициативе и силами того же Игоря были вставлены наушники от шлемофона. Это было очень удобно. Вокруг стоял сильный грохот от разрывов снарядов, слышались треск автоматных и пулеметных очередей, надрывный рев двигателей машин. Постоянные разговоры по радиостанции и необходимость лично наблюдать за происходящим вокруг отбирали все силы и внимание. Внизу в БТР находился Игорь Гык с переносной радиостанцией.
Вдруг меня кто-то резко и сильно потянул за ноги. Я, ободрав лицо об открытый люк, упал вниз. Возмущенный таким неаккуратным обращением с собой, я с ходу обрушил на Игоря свой гнев. А он молча смотрел на меня и показывал на открытый люк. Вместо зеркала заднего обзора, приделанного водителем, торчал, пробитый в нескольких местах, кусок железа. А на крышке люка четко просматривались вмятины от пуль, удары которых по броне и услышал Игорь Гык.
Недавно я встретился с бывшим начальником штаба батальона, где служил Андрей Шатуло, и попросил era подробнее рассказать об этом солдате. Жигульский Геннадий Петрович живо откликнулся на мою просьбу: «Да, я хорошо помню этого крепкого симпатичного парня из взвода связи».
— За что он получил награду?
— Знаете, — сказал Жигульский, — связиста, который ходит в одной связке то с командиром роты, то с комбатом, можно награждать после каждого боевого действия. Но был у Андрея особый случай.
В конце июля 1988 года батальон срочно перебросили под Кабул, в район местечка Хур-Кабуль, где мятежники сбили несколько застав афганской армии и планировали массовый обстрел Кабула реактивными снарядами. Мятежникам удалось занять две высотки у кишлака Чакарай, откуда они и сделали несколько пусков снарядов. Батальону было приказано отбить эти высотки и обеспечить работу саперов по минированию двух ущельев, ведущих к высотам.
Роты старшего лейтенанта Вадима Кузнецова и капитана Сергея Коржикова заняли сопки, а оставшимися силами обеспечивали работу саперов. На командном пункте батальона остались разведвзвод, связисты да несколько солдат из хозяйственного взвода.
Примерно с 10 часов утра противник стал активно обстреливать наши подразделения, а на роту Кузнецова пошел в наступление. Рота отбивала одну за другой атаки одетых в зеленую пятнистую форму, бронежилеты и каски мятежников. К 14 часам стали заканчиваться боеприпасы и вода. Майор Жигульский, собрав разведвзвод, отправил его с водой и боеприпасами в роту на усиление. Через два часа рота опять запросила боеприпасы. Высоту необходимо было удержать любым способом. Жигульский собрал всех оставшихся на КП связистов, поваров. Получилась небольшая группа па двух БМП. Загрузили их боеприпасами и водой, старшим группы был назначен сержант Шатуло.