Все прекрасное в человеке — от лучей солнца и от молока матери.
Вину предков искупают потомки.
Вам не удастся никогда создать мудрецов, если вы будете убивать в детях шалунов.
Бывают странные отцы, до самой смерти занятые лишь одним: дать детям основания не слишком скорбеть о ней.
Материнские руки — воплощение нежности…
Начала, заложенные в детстве человека, похожи на вырезанные на коре молодого дерева буквы, растущие вместе с ним, составляющие неотъемлемую часть его.
* * *
Дайте детству созреть в детях.
Дети — это завтрашние судьи наши.
Если бы только родители могли себе представить, как они надоедают своим детям!
Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы.
Отцов не должно быть ни видно, ни слышно. Только на этой основе можно построить прочную семью.
Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет.
Один отец значит больше, чем сто учителей.
Отец должен быть для своих детей другом и наперсником, а не тираном.
Благоразумие отца есть самое действительное наставление для детей.
Заслуги отца на сына не распространяются.
Сердце матери — это бездна, в глубине которой всегда найдется прощение.
Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет — потребует жертв.
Змея веревки не родит.
Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые сами им привили.
Детство
От пятилетнего ребенка до меня только шаг. От новорожденного до меня страшное расстояние.
У детей нет ни прошлого, ни будущего, зато, в отличие от нас, взрослых, они умеют пользоваться настоящим.
Забавы взрослых называются делом, у детей они тоже дело.
Каждый ребенок — художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.
Плоды для нас вкуснее всего, когда они на исходе; дети красивей всего, когда кончается детство.
Дети дерзки, привередливы, вспыльчивы, завистливы, любопытны, своекорыстны, ленивы, легкомысленны, трусливы, невоздержанны, лживы и скрытны; они легко разражаются смехом или слезами, по пустякам предаются неумеренной радости или горькой печали, не выносят боли и любят ее причинять, — они уже люди.