Я разговариваю только с собой и с книжками.[1479]
Лучше (…) ничем не заниматься, чем заниматься ничем.[1480]
Как о художнике, скульпторе, резчике может судить только мастер, так и мудреца может постичь только мудрец.[1481]
Неблагодарное дело услуга (…), если за нее требуют благодарности.[1482]
Нельзя ценить его труды ниже потому, что он наш современник. Если бы он славен был среди людей, которых мы никогда не видели, мы разыскивали бы не только его книги, но и его изображения, но он живет в наше время, он нам уже надоел, и слава его тускнеет. Неправильно и зло не восхищаться человеком, достойным восхищения, потому что тебе довелось его видеть, с ним разговаривать, его слышать.[1483]
[Будет] предательством [в судебной речи] бегло и кратко коснуться того, что следует втолковывать, вбивать, повторять. Для большинства в длинном рассуждении есть нечто внушительное, весомое; меч входит в тело не от удара, а более от нажима: так и слово в душу.[1484]
Как со всем хорошим, так и с хорошей речью: она тем лучше, чем длиннее.[1485]
Одна и та же речь может, правда, показаться хорошей, когда ее произносят, и плохой, когда ее читают, но невозможно, чтобы речь, хорошо написанная, оказалась плоха при слушании.[1486]
Каждому милы его собственные измышления, и если кто-то другой скажет то же самое, что он предполагал, то для него это уже сильнейший довод.[1487]
Как-то Регул, с которым мы защищали одно и то же дело, сказал мне: «по-твоему, надо исследовать все, относящееся к делу, а я сразу вижу, где горло, и за него и хватаю». Он, конечно, хватал то, на что нацелился, но в выборе цели ошибался часто. Ему (…) случалось принять за горло колено или пятку.[1488]
В плохой покупке всегда каешься, потому особенно, что это укор хозяину в его глупости.[1489]
Мнения ведь подсчитывают, не взвешивают. (…) В самом равенстве столько неравенства! Разум не у всех одинаков, а права одинаковы.[1490]
Старая слава молодую любит. Так уж устроено: если ты не добавишь к старым услугам новых, прежних как не бывало.[1491]
Как бы ни были обязаны тебе люди, если ты им откажешь в чем-нибудь одном, они только и запомнят, что этот отказ.[1492]
Ничто так не выделяет свет, как тени.[1493]
Люди больше ценят славу не великую, а широко разошедшуюся.[1494]
Умный и тонкий читатель не должен сравнивать между собой произведения разных литературных видов, но, взвесив их в отдельности, не почитать худшим то, что в своем роде совершенство.[1495]
Как в человеке, так и в государстве, тяжелее всего болезнь, начинающаяся с головы.[1496]
В этом (…) мире (…) нельзя ни в чем отчаиваться и нельзя ни на что полагаться.[1497]
Хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем.[1498]
Несправедливо, конечно, но так уж повелось, что в зависимости от успеха или неудачи те же самые решения или признают хорошими, или осуждают как плохие. Поэтому обычно одни и те же поступки определяют как рвение и как тщеславие, как щедрость и как безумие.[1499]
Недоделанное – то же самое, что неначатое.[1500]
Открытая рана боится прикосновения врачующей руки, потом терпит ее и, наконец, требует; так и свежая душевная боль отталкивает слова утешения и бежит от них, но затем их хочет и успокаивается от добрых, ласковых слов.[1501]
Лучше сказать лишнее, чем не сказать необходимого. А потом судить о том, что лишнее, ты можешь, только прослушав все.[1502]
Я считаю счастливыми людей, которым боги дали или свершить подвиги, достойные записи, или написать книги, достойные чтения; к самым же счастливым тех, кому даровано и то и другое.[1503]
То, что ускользнуло от читателя, не может укрыться от переводчика.[1504]
Следует читать много, но не многое.[1505]
Толпа от самой многочисленности своей приобретает некий большой коллективный здравый смысл, и те, у кого по отдельности рассудка мало, оказавшись все вместе, имеют его в изобилии.[1506]
Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше всего заслуживающих похвал.[1507]
Рабство прошлого времени повлекло за собой невежество и забвение в области многих благородных занятий, между-прочим и в области сенатского права. (…) Поэтому возвращенная свобода застигла нас несведущими и неопытными; упоенные ее сладостью, мы вынуждены иногда раньше действовать, а затем уже узнавать.[1508]
Трудно не перезабыть сведений, которым нет применения.[1509]
Время кажется тем короче, чем оно счастливее.[1510]
Человеку свойственно чувствовать и испытывать страдания, но в то же время бороться с болью и слушать утешения, а не просто не нуждаться в утешениях. (…) Есть некоторое наслаждение и в печали, особенно если ты выплачешься на груди у друга, который готов или похвалить твои слезы, или извинить их.[1511]