Характерную особенность Омдурмана представляют его ремесленные мастерские. Мастера золотых дел в открытых лавках чеканят на мягком металле фантастические узоры, один тоньше другого. У них нет ни образцов, ни моделей. Врожденные способности, унаследованные от предков, направляют их искусные руки, создающие причудливые орнаменты чрезвычайно тонкой работы. В тесном трудовом содружестве с ними живут чеканщики по серебру. Маленькие молоточки, долотца, керны и резцы ловко превращают полоски серебра в тонкие, как паутина, филигранные пряжки, брелоки, серьги, цепочки, кольца, браслеты, спирали и фигурки. Прутик раскаленного серебра, который помощник вращает над небольшим горном перед тем, как подать его старому, бородатому, на вид семидесятилетнему мастеру в очках, превращается в руках старца в богато украшенную спираль. Скоро, возможно, ее унесет суданская красотка на лодыжках босых ног.
Долго стояли мы около девятилетнего мальчика, под руками которого на примитивном рабочем столике вырастали фигурки верблюдов, газелей, слонов, ослов, крокодилов и носорогов, а также браслеты из мелких скарабеев, пряжки к платьям, ножи для разрезания конвертов, вееры и ручки, брошки и застежки. Материалом, из которого родилась вся эта сказочно тонкая красота, которой мы любовались перед этим в витрине мастерской, была слоновая кость. Охота за рабами и безудержное истребление слонов еще столетие назад ассоциировались с Суданом в представлении белых. Теперь это безвозвратно ушло в прошлое, как и корабли, груженные слоновыми бивнями из Судана, за которые на европейских рынках платили головокружительные суммы. Слоновая кость исчезает теперь понемногу под руками резчиков в Омдурмане, улыбающихся и трудолюбивых.
Мы возвращались в Хартум вдоль трамвайной линии. Над нашими головами кружились 15 серебристых самолетов, о прилете которых накануне сообщили суданские газеты. Вечером мы встретились с командиром эскадрильи, шведским инструктором авиации Эфиопии., который совершал перелет с новыми машинами из Стокгольма в Аддис-Абебу.
Одновременно со шведскими летчиками на хартумском аэродроме приземлился самолет «Британской трансатлантической компании», пролетающий здесь ежедневно по пути в Кейптаун. А незадолго до этого стартовал в обратном направлении французский самолет, возвращающийся с Мадагаскара в Париж. Заголовок самой крупной английской ежедневной газеты в Хартуме «Судан стар» гласит: «Хартум — узел воздушных путей Африки», — и действительно, Хартум, «город слоновьего хобота», становится сейчас узлом воздушных путей Африки. В то же время он остается тем узлом, где переплетаются интересы двух империй, звезды которых закатываются. Под его взлетными дорожками заложен динамит.
Фитиля пока еще нет.
Молодые суданцы в анатомических залах
По данным суданской статистики, читать и писать умеют около 13 процентов населения страны. Но это — официальная статистика!
Между тем вы узнаете, что школы в Судане посещают едва 90 тысяч учеников, то есть немногим больше одного процента населения страны. Нам захотелось поближе посмотреть, как выглядят имеющиеся в Судане школы.
Нас пригласили осмотреть частную школу Ахфад в Омдурмане. В ней сейчас учится несколько сот учеников, начиная от самых маленьких, занимающихся в детском саду, и кончая взрослыми студентами, которые быстро набрасывают на доске формулы углеводородных соединений.
Когда мы с директором школы вошли в класс, из-за низких парт в восьмиугольном классе поднялись 50 маленьких смуглых суданцев. Арабская учительница встретила нас смущенной улыбкой и несколькими английскими приветствиями.
По стенам класса были развешаны картинки, в большинстве своем вырезанные из газет и иллюстрированных журналов. На них изображались самолеты, подводные лодки, автомобили и мосты, а рядом — части одежды и человеческого тела, животные, деревья и мечети. Над каждой картинкой стоял арабский знак заглавной буквы, с которой начинается наименование изображаемого предмета. Когда маленький мальчик с лицом цвета черного дерева и крепкими белыми зубами ходил вдоль стены с указкой в руке и быстро отвечал арабскую азбуку по картинкам, мы вспомнили «Школу в картинках» Коменского.
— Алиф, ба, та, за, джим, га, ха… — отчетливо произносил он, в то время как указка прыгала вдоль стены.
Нас удивила энергия этих маленьких суданцев. Мы задумались над стихийной, неукротимой волей тянущихся к знаниям детей. Запомнилось характерное движение, которым они старались обратить на себя внимание учительницы, чтобы она вызвала их отвечать. Мальчики вскакивают с места, высоко поднимают правую руку, воинственно вытягивая кверху указательный палец. Еще и еще раз. Это не робкая просьба детей, желающих показать свои знания. В жилах этих ребят течет горячая кровь отцов и дедов, которые всего 50 лет назад сжимали в руках копья со стальными наконечниками, отравленными ядом, выстраиваясь к бою под знаменем Махди. Теперь эта энергия зажата среди школьных парт. В глазах детей мы увидели неукротимое честолюбие и тягу к знаниям. А в глазах восьмидесятисемилетнего основателя школы, когда он спокойным, тихим голосом разговаривал с нами в учительской, мы прочли чувство удовлетворения.
Шейх Бабекр аль-Бадри основал когда-то эту школу для своих многочисленных внуков, после того как не смог добиться у английских властей разрешения на открытие общественной школы. И поныне она остается единственной прилично оборудованной школой в Омдурмане, частной школой, о которой не смеют мечтать дети большинства населяющих город людей. А дети суданцев на большей части территории страны, равной по величине четверти Европы, даже не знают о существовании такой школы.
В 1924 году в Хартуме для молодых суданцев был открыт медицинский институт. Он носит английское название «School of Medicine». За четверть столетия, прошедшего с момента открытия института, через его аудитории прошли 185 студентов, окончивших курс обучения. Лишь 95 из них было присвоено звание и они получили диплом врача, какой выдают в европейских университетах. 95 врачей на восемь миллионов населения за четверть века!
Директор института доктор Р. М. Бьюкенен дал нам несколько сбивчивые пояснения:
— Суданская молодежь проявляет необычайный интерес к учебе в нашем институте. Однако, чтобы сохранить высокий уровень подготовки, мы должны выбирать лучших из способнейших. Ведь мы готовим врачей, выходящих от нас с университетскими дипломами, которые равноценны дипломам любого английского университета!
Мы побывали в аудиториях, в научной библиотеке, в лабораториях, в анатомическом зале. Здесь, в этих помещениях, воспитываются немногие привилегированные представители суданской молодежи, которые тянутся к высшему образованию, мечтают поднять родной народ на более высокую ступень культуры, науки и материального благосостояния. Их, однако, слишком мало.
— Какое у вас сложилось мнение о суданских студентах? — спросили мы декана.
— Лучшее, чем вы могли бы ожидать. Они необычайно понятливы. Студенты знают, зачем пришли сюда, их не нужно заставлять работать. Между прочим, вас, может быть, заинтересует, что в текущем году мы приняли на учебу двух девушек. Это первый случай в истории института.
В тот момент мы вспомнили девушек, исповедующих ту же веру и говорящих на том же языке, девушек, которые цепями суеверия и эгоистических традиций прикованы к четырем стенам и решетчатым окнам триполитанских домов, вспомнили женщин, которым разрешено смотреть на мир лишь одним глазком сквозь щель в традиционном «хаули» и которые понятия не имеют о культуре и прогрессе, женщин, чье достоинство задушено искаженными принципами того же корана, который исповедуют две первые студентки-медички в Судане…