Вот первые африканские пиро́ги. Узкие и длинные, пёстро раскрашенные красным и синим, с низкими четырёхугольными парусами, распятыми на вилке из трёх палок. Негры, замотанные в широкие голубые ткани, в красных ожерельях, с длинными тонкими руками, гребут. Подходит Вюйе, показать мне, на что нужно смотреть. Башня, которая виднеется за двумя холмами, это башня дворца губернатора. Дальше раскинулся Дакар – космополитический порт на берегах Африки. «Нет, это для вас ещё не соприкосновение с Африкой. Дакар не Африка, земля вокруг Дакара не земля Африки. Ещё тридцать лет назад здесь стояло всего два-три дома. Настоящее обиталище европейцев было на том островке, который называется Горе5, где и сейчас можно увидеть Негриери – тюрьмы для негров, ими тогда торговали. Всем Сенегалом, в сущности, владели африканские султаны, которые воевали друг с другом, а все вместе – с европейскими поселенцами».
Ещё до входа в порт перед нами появляется удивительный горный хребет: пустой, неприступный, обросший редкими растениями. Вюйе утверждает, что там найдены целые караваны полностью исчезнувшего флота; это одна из вершин Атлантиды, связывавшей Африку и Америку. Гребень, который окружает порт, почти весь состоит из пурпурного базальта. Несколько крошечных домиков – зелёное на этом пурпуре, находящемся между голубизной неба и индиго моря, – необыкновенно радуют глаз. Тёмные птицы, огромные как орлы, настолько дерзки, что воруют еду из корзин, которые негритянки несут на плечах. Правая же часть города и берега совсем без характера. Повсюду в изобилии руины поселений африканского каменного века, стрелы и ножи. Остров Горе, где всё ещё находят оружие исполинских размеров, свидетельствующее о том, что носили его люди-гиганты, возможно, дал имя гориллам. Предсказательницы и другие чёрные торговки, продающие кремень для ружей или талисманы, чаще всего предлагают те камни, которые можно найти повсюду – и на берегу, и в прибрежных пещерах.
Каменный век Западной Африки, как и Италии, похоже, относится к временам египетской и финикийской культур, мелкие предметы которых часто находят в этих каменных поселениях. В ожерельях, которые носят негритянки в Судане, например, в Куликоро, и сейчас порою можно увидеть синие финикийские бусины. У Вюйе есть коллекция – чудесная смесь доисторических жемчужин, финикийских и негритянских. Он знает легенды о каждой из них. Собирать их трудно, потому что негритянки неохотно расстаются с украшениями, считая, что тем самым они отказались бы и от части своей личности.
Ещё три пироги с прямоугольными парусами на неподвижном индиговом море. Причаливаем. Порт, как и все порты в мире: с бесчисленными складами, вагонами, дебаркадерами, горами ваты, кофе, дерева, вина и кожи, с доками, металлическими конструкциями для погрузки и разгрузки, судами со всех концов света и толпой негров, одетых совершенно фантастически. Попадаются и замотанные в широкие и длинные накидки, потому что тут много племён, принявших мусульманство и упорно следующих своим традициям. Смешно, что в Африке из двух негров, приемлющих одежду, гораздо ближе к примитивности и оголённости тот, который носит европейские вещи в самых невероятных комбинациях, чем тот, который придерживается своих традиционных бурнусов, использовавшихся раньше лишь по праздникам.
«Дакар – это не Африка!» – повторяет мой приятель, тем самым запрещая мне восторгаться здешними местными жителями, представляющими почти все племена Экваториальной и Западной Африки. Кого тут только нет: высокие и худощавые, стройные, низкорослые, толстые, большеголовые, с маленькими головами на крепких шеях, чёрные, как эбеновое дерево, красные почти всех оттенков вплоть до розового, с кожей от голубоватой до почти лазурной, с татуировками от глубоких надрезов до настоящих рисунков на коже. На некоторых буквально по несколько килограммов гри-гри (талисманов). Гри-гри, которые защищают от змей, ножа, пули, злого глаза, злой мысли, слова; григри на добрую дорогу, хороший улов, удачный удар, и так до бесконечности. Это разные камешки, кусочки кожи, порошки, косточки, палочки; зашитые в красную кожу, подвешенные к ожерельям, к руке, к босой ноге.
Прошу у Вюйе разрешения повосторгаться негритянкой, проходящей мимо нас; она в просторных, широких одеждах голубого и индигового цветов, с наброшенной прозрачной накидкой из того парчового кружевного тюля, который у нас используется для занавесок. Её тонкие чёрные руки, обнажённые до плеч, украшенные пурпурными и голубыми ожерельями, придерживают на голове сосуды из жёлтых, как солнце, громадных тыкв, их называют «калабас». Над волосами, чёрными, с огромной сложной причёской из мелких косичек, украшенных жемчужинами, покоится синий шёлковый платок. На пальцах ног – перстни. Всё на ней новое, и она весело шагает, демонстрируя себя так, будто участвует в каком-то балете. Вюйе разрешает мне восхищаться, правда, если ткань цвета индиго эта женщина ткала сама, а не купила в европейском магазине. На причале школа чёрных акушерок в белом, чёрных медицинских братьев в белом, девушки и молодые люди, они встречают директора школы, который прибыл на нашем судне.