Кроме Джумы я взял с собой Джуманне, имя которого в переводе означает «вторник». Если быть точным, то на самом деле оно переводится как «четвертый день», поскольку в языке суахили первым днем недели считается суббота. Что касается Джумы, то его имя означает просто «день».
Автомобиль мы оставили на дороге между Ква-Кухиньей и школой. Я взял себе дробовик, Джума нес карабин. В начале пятого мы добрались до вершины холма. На фоне неба мы увидели акацию и мертвое тело ребенка. Первым делом я определил направление ветра. Это было весьма не просто, так как стояло почти полное безветрие. Через несколько минут я понял, что легкий ветерок дует по направлению к дереву, а потому мы должны обойти акацию и занять позицию с подветренной стороны, на северной стороне холма. Мы ждали напрасно. Около восьми утра мы вылезли из укрытия и вновь обследовали округу. Старые следы смыл вчерашний дождь, а новых мы не нашли. Чуи не вернулась к своей добыче.
— Едем в лагерь, — решил я, — Вернемся сюда после полудня и подождем ее к вечеру.
Днем леопарды очень редко возвращаются к своей добыче.
Целый день мы приглядывали деревья, удобные для развешивания приманки из козлиного мяса. Подобрали пять деревьев. Потом, изготовив из внутренностей козлов что-то наподобие сети, таскали ее за машиной, создавая таким образом искусственный след, который вел прямо к приманкам. Леопард — необычайно осторожный и недоверчивый зверь, он приблизится к приманке, только если убедится, что в воздухе нет посторонних запахов.
В четыре часа мы с Джумой вновь отправились за самкой, причем поехали не через деревню, а напрямую. Около пяти мы были уже в укрытии. Проверили оружие. Через полчаса из-за кустов напротив нашего убежища появилась самка и стала внимательно принюхиваться. Расстояние между нами составляло около сорока шагов. Хищница вела себя очень недоверчиво. Каждую минуту она поднимала голову и нюхала воздух. Потом направилась к акации. В каждом движении ее чувствовалась осторожность. В десяти шагах от дерева она вновь принюхалась, вытянув голову к верхушке акации. Хищница подошла к стволу и приготовилась запрыгнуть на дерево. Я держал ее на мушке.
Джума не выдержал напряжения и шепнул мне на ухо, чтобы я стрелял. Самка взглянула в нашу сторону, и в оптическом прицеле я увидел ее глаза. Она смотрела долго, ни разу не моргнув. Хищница не доверяла никому и ничему. Может быть, услышала шепот Джумы? Затем, резко подпрыгнув, она вскочила на ствол и необычайно легко и быстро взобралась на нижнюю сухую ветку. Значит, ничего не услышала. Вновь осторожно обнюхала ветвь могучей акации и начала медленно приближаться к телу несчастного ребенка.
Теперь я видел ее во всей красе с левой стороны. Посмотрел на заднюю лапу, но не приметил ни малейшего следа ранения. Я осторожно отложил в сторону оружие и поднес к глазам бинокль, который всегда висит у меня на шее. Вновь внимательно осмотрел заднюю лапу самки и опять ничего не обнаружил. Передо мной был прекрасный хищник в самом расцвете сил и в отличной кондиции.
Я протянул бинокль Джуме и показал на левую ногу самки. Он понял меня. Через минуту вернул бинокль и отрицательно покачал головой — ясно, что это не та людоедка, которую мы должны были уничтожить. В эту минуту самка тихо зарычала. Из кустов напротив раздалось несколько писклявых звуков, и оттуда выбежали два детеныша леопарда. Они помчались к дереву и через несколько мгновений были рядом с матерью. Я посмотрел на Джуму, он улыбнулся мне в ответ.
Я все еще не ощущал абсолютной уверенности. Должен ли я застрелить эту муке? Вдруг это та самая убийца, которую мы разыскиваем, и она задерет еще кого-нибудь? Но если я ее застрелю, детеныши вряд ли сумеют выжить. Те следы, что мы вчера исследовали, — были ли они действительно следами раненого зверя? Все эти мысли быстро крутились у меня в голове.
В это время самка приблизилась к мертвой Нааджиме. Внезапно она дернулась и стала пятиться назад. Ее рычание стало сигналом для малышей. Они молниеносно соскочили с дерева, а следом за ними и мать. Больше мы их не видели. Подождав еще немного и убедившись, что ничего не происходит, мы осторожно покинули наше укрытие.