Многое изменилось за это время… Изменилась и она сама. Когда-то она верила, что вольная сделает ее свободной, а теперь поняла, какая это чушь. Никто в этом мире не свободен, даже барон Корф, что уж говорить о бедной актрисе Анне Платоновой. Никто не сможет защитить тебя, всегда найдутся более сильные, более могущественные. Интересно, а свободен ли делать все, что пожелает, сам император? Анна все больше склонялась к мысли, что нет. Во всяком случае, если судить по его сыну, цесаревичу Александру, слухами о котором полнился полусвет, порой и он делает вещи против своей воли.
Когда-то, в детстве, выслушивая придирки злобного барчука, молча выполняя его нелепые приказы, девушка так мечтала быть свободной от него! Улететь далеко-далеко, уехать, никогда больше его не видеть, быть независимой. Судьба даровала ей это желание, только вот крылья оказались химерой, да и счастья свобода не принесла. Но преподав бедной ученице суровый урок, фортуна сжалилась над ней, и сейчас, рядом с Владимиром, девушка понимала, что впервые в жизни ей действительно покойно и тепло. Как жаль, что для этого ей потребовалось столько много времени, да и ничего теперь уже не вернешь.
А судя по тому, как хмурился своему отражению в окне кареты барон Корф, Анна понимала, что и он думает о том же. И тогда она тянулась рукой к его ладони и переплетала свои пальцы с его, ощущая в ответ нежное, но крепкое рукопожатие.
Впрочем, большую часть пути девушка дремала, укутанная в теплые одеяла, постоянно подправляемые ее внимательной сиделкой. Барон не оставлял Анну ни на минуту, развлекая разговорами и рассказами, читал ей книги, или просто согревал своим теплом. Но подчас задумчивый взгляд Корфа устремлялся на скудные пейзажи за окном, и тогда девушка украдкой разглядывала его: строгий, четкий профиль, сжатые в прямую линию губы, и суровые, стальные глаза, когда-то так пугавшие ее.
Правда, сейчас, когда эти глаза постоянно дарили ей нежность и улыбку, Анна больше не боялась их пристального взгляда. О чувствах Владимира она больше его не спрашивала. Не имела права, ведь даже несмотря на небольшое улучшение в своем состоянии, не верила в возможность счастливого исхода. Слова доктора о том, что все слишком запущено и уже поздно, до сих пор звенели в ушах. Впрочем, едва она однажды заикнулась об этом, Владимир резко оборвал ее и запретил даже думать о подобном. Как всегда, Анна не спорила, лишь кивнула в ответ, и по вновь поджавшимся в прямую линию губам Корфа поняла, что он тоже все знает.
Но больше всего девушку мучила невозможность отблагодарить барона ни чем. О близости с ней не могло быть и речи, хотя Анна с радостью отдалась бы ему, но девушка боялась передать чахотку своему спасителю.
- Владимир, я не знаю даже, как отблагодарить Вас, - однажды честно призналась Анна.
- Просто поправляйтесь, - усмехнулся тогда Корф.
“Просто живи, будь рядом, даже, если и не со мной” - добавил он тогда мысленно, но Анна не могла об этом знать. “Просто люби меня…” - кричало его сердце, но он не позволял себе даже думать об этом.
А меж тем, пейзажи за окнами кареты менялись, и белоснежные березовые рощи сменялись плодородными черноземами Украины, везде зеленели поля, и даже сам воздух, казалось, был пропитан солнцем и теплом. Каждые несколько часов путники останавливались где-нибудь на берегу живописного озера или на солнечной опушке леса и гуляли. Анна шла по мягкому мху, опираясь на локоть Корфа, а когда девушка уставала, барон легко подхватывал ее на руки. Почему-то всегда оказывалось, что они, хоть и шли очень долго, были совсем близко от кареты: Владимир всегда доносил ее обратно за несколько минут, и Анна вновь и вновь осознавала, насколько же она слаба.
Останавливались ночевать они на различных постоялых дворах. На Анну, которую Владимир иногда вносил на руках, а порой она заходила сама, обращались восхищенные, но полные сожаления взгляды. Корф хмурился: он не хотел, чтобы девушка видела жалость в глазах случайных прохожих, но Анна, казалась, ничего не замечала вокруг. Она давно уже не обращала внимания на взгляды, перешептывания, слухи… Жизнь актрисы научила ее этому. Впрочем, никто не задавал вопросов, Владимир заказывал им комнаты, и Анна оставалась одна. Обычно, она сразу же проваливалась в сон: дорога ее очень утомляла, а Владимир по-прежнему перед сном поил ее настойками опия.
========== Часть 8 ==========
До постоялого двора в Пензенской губернии барон и его спутница добрались еще засветло. Теплый южный климат положительно влиял на Анну, и сегодня девушка впервые не кивнула на предложение Владимира сразу же отправиться отдыхать, мягко улыбнувшись и предложив поужинать в общей комнате. Барон с радостью согласился, но поскольку погода стояла прекрасная, велел накрыть им на веранде. Наскоро оплеснувшись теплой водой и смыв дорожную пыль, Анна спустилась вниз, где ее сразу же отвели к приготовленному столику. Как всегда галантно поднявшись, Владимир поцеловал ей руку и помог сесть, и бывшая актриса вновь мысленно отметила, как же он изменился. Теперь барон никогда не позволял себе сидеть в ее присутствии, строго следуя всем правилам этикета, которые прежде нарочито игнорировал в ее бытность крепостной. Им подали борщ, и Анна с аппетитом принялась за еду, когда возглас вновь прибывшего офицера привлек ее внимание:
- Корф! Ты ли это, чертяка, какими судьбами!
Невысокий, изящный молодой человек с тонкими усиками и большими, живыми глазами, радужно улыбаясь, бросился в объятия поднявшемуся ему навстречу Корфу.
- Мишель! Ты здесь?
- Да, мне был предоставлен отпуск, - молодой человек порывисто обнял Владимира и обернулся к сидевшей спиной к нему Анне.
- Мишель, позволь представить, воспитанница моего отца, Анна Платонова, - Корф улыбнулся девушке и добавил. - Анна, познакомьтесь, Михаил Юрьевич Лермонтов.
- Рад знакомству, мадемуазель, - мужчина окинул девушку восторженным взглядом и поцеловал протянутую руку.
- Благодарю Вас, - Анна с интересом смотрела на молодого человека, чье имя, безусловно, узнала.
- Присоединишься к нам? Мы здесь проездом в Ялту, – Корф махнул хозяину постоялого двора, и уже через мгновение тот спешил к ним с дополнительным прибором.
- Безусловно, - Лермонтов присел, благодарно кивнув официанту.
Ужин прошел за веселыми разговорами и шутками, и лишь когда неожиданный приступ кашля заставил Анну прижать протянутый Владимиром платок к губам, господин Лермонтов слегка нахмурился.
- Значит, Ялта, - он отпил вина и усмехнулся. - Отказали с разрешением ехать в Италию?
- Мишель, брось, - Корф вновь наполнил бокалы. - Там тоже отлично.
- Безусловно, - Михаил Юрьевич задумчиво смотрел вдаль. - А знаешь, Корф, тебе непременно нужно заехать ко мне, в Тарханы. Бабушка будет очень рада посетителям, и ни за что не простит мне, если Вы не согласитесь.
- Господин Лермонтов, - Анна бросила вопросительный взгляд на Владимира. - Я не думаю, что это будет удобно, я…
- Вы отдохнете, дорогая Анна. У нас очень хорошо и красиво. А бабушка до сих пор пользуется услугами месье Леви, нашего теперь уже семейного лекаря. Быть может, он и Вам пригодится.
- Благодарю Вас, но я право не знаю, - девушка смотрела на молчаливого Корфа. Ей не хотелось причинять неудобства, да и если хозяйка узнает о том, что она актриса, скандала не миновать.